Экскурсия в
пыточные застенки

Н.
ФАЙОЛЬ.

Помните: светлая
южная ночь, мягкий шелест морского
прибоя, и отец Федор, пробующий
топором прочность стульев
орехового гарнитура… Но, вопреки
утверждениям авторов повести,
усилия отца Федора не пропали
даром: в ту звездную ночь и была
создана первая лаборатория по
испытанию мебели.

Идея была богатая,
но долгое время невостребованная.
Население так тосковало по столам и
стульям, что хватало любые, не
требуя гарантий долгожития. Ныне
пришел выбор, а с выбором — и
требования. Конечно, никто не
требует, чтобы мебель пытали
методами отца Федора, но ведь и
хочется надеяться, что у купленного
шкафа створки не оборвутся через
неделю, а будут служить…

А сколько они,
действительно, должны служить? За
ответом на этот вопрос я и
отправился в лабораторию испытания
мебели, недавно созданную
Иркутским центром стандартизации и
метрологии.

— Если дверцы
выдержат пять тысяч открытий и
закрываний, тогда все в порядке, —
сказал испытатель Вениамин
Коновалов.

Понятно, что
руками такую работу не осилить.
Право терзать "деревяшки"
предоставлено механизмам.
Изготовлены они на "оборонке".
Скучающие без работы спецы вложили
в них столько ума и
изобретательности, что им
позавидовал бы заведующий
петровской пыточной камерой князь
Ромодановский.

Когда я пришел,
Вениамин принялся за "допрос"
мягкого кресла. Первую стадию тот
уже прошел — пять тысяч раз присел
под нагрузкой в сто килограммов.
Держался молодцом, не скрипел, не
стонал, не скалился пружинами.
Теперь предстояло проверить
надежность спинки. Какая-то
металлическая штуковина принялась
донимать кресло, имитируя
пятитысячную очередь желающих
отдохнуть в нем.

А рядом, зажатый в
металлические объятия, танцевал
платяной шкаф. Его словно проверяли
на устойчивость к морской болезни.
На другом стенде резиновый молоток
долбил тумбочку, на третьем —
какое-то увесистое устройство
прыгало по кровати…

Хуже всех, мне
показалось, приходится стульям. Их
сначала долго и упорно расшатывают,
потом пытаются оторвать спинку, а
под конец бросают на одну ножку.
Особенно худо приходится тем,
которые предназначены для
общественного пользования. Их
выносливость должна быть в два раза
выше домашних. Поэтому и спрос с них
в два раза больший. Мытарят не пять
тысяч раз, а десять.

Меня, честно
говоря, интересовали не герои, с
достоинством прошедшие "огонь и
воду", а те, кто испустил по
дороге дух. И хотя лаборатория
действует чуть больше месяца,
кое-какие жертвы имеются.

— Приехал к нам на
проверку южнокорейский комод, —
рассказывал Вениамин. — Изящная
вещица. И вроде бы прочная. Весь
цикл испытаний прошел, осталось
последнее: ящики. Комод ставится
под наклоном, выдвигаются ящики, а
потом они должны самоходом встать
на место. Всего двадцать раз. Но уже
на десятый задняя стенка вылетела.
Плохое крепление.

Вениамин показал
мне кровать — изделие местных
умельцев. Увы, не выдержала
кроватка положенной нагрузки,
подломилась. Хотя, надо признать,
большинство справляется с суровыми
требованиями ГОСТа.

А вот для польских
тумбочек под телевизор они
оказались непосильными. И не их в
этом вина. ГОСТ рассчитывал грузить
на них советские телевизоры. Отсюда
и норму установил: положи сверху 65
кило и покатай на колесиках пять
тысяч раз. От такой сумасшедшей
нагрузки у польских тумбочек и
колесики в разные стороны поехали.
Устарела норма, менять пора.

Много интересного
собрано в лаборатории. Но главное —
наш, покупательский интерес. Чтобы,
придя в магазин, мы были уверены,
что мебель будет служить долго.