…А с иконы
глядит батюшка Микола

Яна
КРАСИКОВА, журналист

* О
большой истории маленького села

Бьет Байкал свои
мощные воды о берег, перекатывая
камни. О чем думаешь, о чем
вспоминаешь, батюшка? Триста лет
для тебя — один миг, а для нас —
много жизней. Много чего люди
сотворили, ты уж прости, коли что не
так. Бьет Байкал свои светлые воды о
берег, на котором стоит маленькое
село с длинным названием Большое
Голоустное. Рядом речка течет, и
устье у нее голое — откуда и
название такое.

Триста лет тому
назад не было здесь никакого
селения, а только вода, камни и лес.
Летом — многочисленные стаи птиц,
зимою — окованный льдом Байкал.
Иногда тунгусы захаживали на свои
родовые земли. И русские, и буряты
поначалу гостями здесь были.
Буряты, теснимые "саган-олот",
казаками то есть, бежали с
насиженных мест своих и искали
убежища, и в Голоустное приходили,
но и там не было им покоя.

"В 1652 году, 2
июля, из Енисейска отправился
походом в Забайкалье для строения
Иргенского острога известный Петр
Бекетов, сын боярский", — пишет
И.И. Серебренников в своей книге
"Покорение и первоначальное
заселение Иркутской губернии".
По приезде на Байкал Бекетов поплыл
вдоль побережья, около устья реки
Голоустной он встретил толпу
воинственно настроенных бурят.
Вступить в бой Бекетов не захотел и
основал свое зимовье в Усть-Прорве,
в том самом месте, где два года до
того буряты убили русского посла
Заболоцкого.

Между русскими и
бурятами всякое бывало — и война, и
любовь. Весной 1653 года, после долгой
зимы, полной безделья и скуки,
казаки упросили своего атамана
перебежать на лыжах на другой
берег. Атаман дозволил, казаки
перешли Байкал и совершили набег на
голоустненских и иркутских бурят.
Мужиков, как водится, побили, а
буряточек с собой увезли. От них,
говорят, пошел крепкий род, потомки
которого по духу были близки к
русским.

После этой
"партизанской" вылазки земли
пустовали еще три десятка лет, пока
не откочевали сюда "трое
братских", — Соргил с сыновьями.
По сказаниям, сыновья основали
соседние улусы:
Бусагай-Подкаменный,
Хэнсэ-Заречный, Бяада-Батагаевский,
а Соргил стал предком
голоустненских бурят. Любопытно,
что топонимика названий на этом
побережье Байкала — русская. Буряты
— народ кочевой, землю не
обрабатывали, "и, пока не было
русских, Голоустное, несмотря на
зарождающееся в нем поколение
новых жителей, было по-прежнему
пустынно и дико", — пишет И.И.
Веселов в своем труде "История
первоначального заселения села
Большое Голоустное". В то время
постоянного судоходства на Байкале
не было, а путь через озеро проходил
в основном по льду. В начале XVIII
столетия пришли в эти места братья
Стрекаловские. Один из них — Леонид
Павлович — остался жить в зимовье в
качестве работника, причем не
только в "горячие" зимние
месяцы, но и летом сумел прижиться.

Село Б. Голоустное
ничем не отличалось от других
поселений на Байкале, если бы не
чудесное происшествие, память о
котором жива до сих пор. Говорят,
что Бог явил чудо: в двух верстах от
села бурятами-рыбаками была
найдена старинная рельефная икона
Николая Чудотворца. Святитель
Николай, великий Чудотворец Мир
Ликийских, покровитель
путешественников и мореходов,
особо чтим на Байкале и русскими, и
бурятами. Люди взять в руки икону не
смогли — она исчезла самым
невероятным образом. Во второй раз
икона явилась на том же месте и
послужила спасением гибнущим
рыбам. Это случилось в осеннее
время, в темную ночь. С рыбного
промысла возвращалась партия
голоустненских бурят. Поднялась
сильная "горная" (буря), и утлое
суденышко стало тонуть. Надежды на
спасение не оставалось, но рыбаки
стали молиться Святителю Николаю,
наиболее почитаемому русскому
святому в тех краях. Вдруг буря
стихла, люди увидели маленький
огонек и, ориентируясь по нему,
благополучно достигла берега. Но
огонек не угас, и рыбакам казалось,
что он совсем рядом. Удивленные
своим чудесным спасением и
движимые любопытством, они пошли на
"маячок".

И что же они
увидели? На старом пне ярко горела
восковая свеча и стояла икона Св.
Николая. "Она резная, величиною с
годового младенца, лик ея серьезно
строгий, в правой руке меч, а в левой
церковь", — писал иеромонах
Вениамин в 1864 году. "Услышав о
чуде в Голоустном, Настоятель
Посольского монастыря не замедлил
приехать из-за Байкала за Образом и,
поставив на месте явления Крест,
торжественно, с пением хвалебных
псалмов увез ее в Посольск, причем,
несмотря на 55-верстное расстояние,
взад и вперед этот путь, как говорят
легендисты, совершили в один
день", — пишет Веселов. Посланный
в Голоустное Посольским монастырем
казак-десятник Андрей Ошаровский
стал бить челобитную Великому
Господину Преосвященному Игнатию,
митрополиту Тобольскому и всея
Сибири, и просил: "вели по
обещанию великому Архиерею Николаю
Чудотворцу на море в Голоустном
поставить часовню". Был дан указ
"в 1701 году Генваря 20 день по сей
челобитной во имя Чудотворца
Николая в Голоустном Часовню
построить в совершенстве
невозбранно".

Стояла часовня
почти три века недалеко от того
места, где сейчас церковь. По
архитектуре была по типу поморских
часовень. При советской власти ее
использовали и как мертвецкую, и
как сеновал. Сгорела часовня в 1947
году, умышленно ее подожгли или нет
— один Бог свидетель.

… Крест на месте
явления иконы монах поставил и, как
по воздуху перенесясь, в своем
монастыре очутился. А крестов было
много. Казаки, когда приходили
землю обживать, ставили их как
символ власти и веры. И Курбат
Иванов на берегу Байкала ставил, и
Петр Бекетов, и нынче, в конце 20
века, в 1990 году, атаман казачий
Николай Меринов поставил крест
около церкви, не простой, а с
лампадою, чтобы с Байкала огонек
был виден. Поставил ровно через год
после смерти матери своей
Екатерины Борисовны Белозерцевой,
которой твердо обещал, что
разрушенная церковь восстановлена
будет…

Но об этом
позднее, а сейчас перенесемся снова
в XVIII век, во времена, когда Леонтий
Павлович Стрекаловский воскликнул:
"Здесь святое место! Тогда здесь
буду жить постоянно!" Это было
время расцвета Голоустного, время
нового чуда на этой земле.

Икона Св. Николая
находилась тогда в Посольском
монастыре, в Никольском приделе.
"Этот образ ежегодно переносится
из Посольского монастыря в зимнее
время — через Байкал в селение
Голоустное, на место своего явления
среди инородческого населения, а в
летнее время по Забайкалью до
границ Монголии, как бы в
ознаменование того, что настало уже
время духовного озарения для
поклонников Будды. Не только
православные, но даже старообрядцы
и буряты встречают эту святыню с
благоговением к угоднику Божию",
— писал в своих "Записках"
иеромонах Мелентий в 1864 году.
"Буряты, как соседние, так и
дальние, не уступают русским в
горячности своей веры к Угоднику.
Они называют его батюша Михола и
рассказывают, что Михола любит их,
помогает на море и делает им много
добра…" ("Иркутские
епархиальные ведомости", 1872 г. N11).

Когда икону
носили по Байкалу, то лед устилали
коврами. К праздникам священники
"одевали" образ в красивые
ризы. Существует легенда, что в
одном селении любопытная баба
решила поглядеть, "какие ноги у
Николая Угодника". Ночью
пробралась она к иконе, чтобы
поднять ризу, а утром бабу нашли
сошедшей с ума.

Чудотворные иконы
имеют свойство возвращаться на то
место, где были найдены. Вновь
случилось чудо: рыбак Балю Бахаев,
попав в бурю, терпел бедствие, но
увидел свечение на берегу и сумел
вывести свой корабль на безопасное
место.

Рассказывают, что
свечение было настолько сильным,
что "горели" даже мачты
корабля и огоньки бегали по
парусам. На берегу Бахаев увидел
икону, которая, покинув Посольский
монастырь, явилась в третий раз.
Скорее всего, тогда и было принято
решение поставить храм на месте
нахождения образа. Но хранить икону
на мысе было бы неуместно, поэтому
сочли целесообразным воздвигнуть
храм в селе Голоустном. И хотя это
село было немноголюдным, а церкви
обычно ставились в многонаселенных
местах, существовала веская
причина: Св. Николай выбрал именно
эти края.

В 1869 году на месте
явления иконы построили часовню
при непосредственном участии
принявшего крещение Бахаева,
который, по-видимому, дал обед Св.
Николаю. Часовню эту перенесли в 1954
году на один из островов
Голоустненской дельты из-за страха
вероятного затопления при
строительстве ГЭС. Но человек
предполагает, а Бог располагает.
Святое место Байкал пощадил, и
сейчас там гнездятся чайки.

Свято-Никольскую
церковь построили в очень короткий
срок — с 1863 по 1867. Строил ее ясачный
инородец второго Ашаабагатского
рода Василий Степанович
Белозерцев, русский по
происхождению, но записанный
хитрым предком своим "в
буряты" ради избежания
солдатчины. В возведении храма
принимали участие и русские, и
буряты, и тунгусы. Церковь была
роскошная: построенная из
лиственницы, покрашенная в белый
цвет, она устремлялась в небо
золотозвездными синими куполами. И
ограда была замечательная: на
столбах золотые шары. "Бравенно
очень", как говорят местные.
Ночью казалось, что храм светится.
Денег на храм не жалели, благо у
народа они водились. Голоустное
было форпостом для перехода по
Забайкалью, перевалочным пунктом
между востоком и западом. По обеим
сторонам Байкала была граница, а
значит, таможня. Казаки несли свою
службу вплоть до 1917 года.
Голоустяне занимались земледелием
и скотоводством, промышляли
рыбалкой, нерповали, держали
постоялые дворы, не брезговали и
контрабандой. Было развито и
судоходство. "Было столько
всякого скота, что сметаной мазали
телеги, коровьим маслом часто
разжигали печи, а творог даже
свиньи не ели!" — отмечал Веселов.

Церковь освятили
в 1867 году. Священник Л. (фамилия, к
сожалению, не указана) писал: "4
февраля, т.е. накануне освящения
храма, с раннего утра по селению
ходили уже толпы народа, между
которыми главные были буряты и
отчасти тунгусы обоего пола и всех
возрастов, разодетые в самые лучшие
свои праздничные одежды… Природа
вполне благоприятствовала
готовившемуся торжеству, погода
стояла ясная, тихая, теплая.
Чудотворную икону, два года до
этого не бывавшую в Голоустном,
несли из Посольского монастыря.
Встреча ее произошла ночью, на льду
Байкала, при громадном стечении
народа. До нашего слуха долетали
отрывистые фразы: "Никола,
батюшка наш, давно тебя мы не
видали, без тебя у нас трава-то не
стала родиться, хлеба не стало, рыбы
мало. Какой ты хороший стал!.."

Храм освятил
Преосвященный Вениамин. Церковь
эта была миссионерская и несла
слово Божье в самые отдаленные
уголки края.

Наступил XX век,
пришла революция. Почти все церкви
в округе были закрыты, но в
Свято-Никольской служба велась
вплоть до 1937 года. Это не могло не
раздражать советскую власть. При
РИКах существовали комиссии,
которые занимались освобождением
народа от "опиума". Лицемерно
утверждалось, что в связи с
нехваткой школ и клубов церкви
следует закрывать и передавать под
нужды трудящихся. В Голоустное
направили уполномоченного —
товарища Пауля. Целых полгода, с
февраля по июль, шла упорная работа
по закрытию храма, в то время как
другие церкви закрывались в
течение недели. Требовались
подписи жителей об отказе от храма,
но люди подписываться не хотели.
Зареченские буряты не поставили ни
одной подписи, из голоустян в
первом протоколе подписалось 27
человек, во втором — 14. Этого было
мало, ведь требовалась "народная
воля", поэтому подписи
фабриковались: якобы по
неграмотности ставились кресты.
Очень активничал учитель Готолов,
несущий просвещение в темные массы.
Известен его доклад от 15 мая 1938
года: "За период существования
церкви в Б. Голоустном свили гнездо
враги народа. Поп, монахи и другие
проводили контрреволюционную
деятельность… Поп проповедовал
чуждую идеологию. Монахи, давая
конфеты детям, заманивали их в
церковь. Верующие приучают
малолетних детей молиться Богу. Все
это исходило от контрреволюционной
организации, где шпионы и
диверсанты пытались в Голоустном и
его окрестностях создать гнездо
контрреволюции, что открыто нашими
органами НКВД".

Настоятель храма
иеромонах Модест был арестован,
увезен в Листвянку и забит камнями
до смерти.

Особенно долго
противился закрытию
Свято-Никольского храма
церковно-приходской совет во главе
со старостой Духовниковым. Их
заперли в храме и держали до тех
пор, пока не получили согласие…

Сам товарищ Пауль
рубил иконы и кричал: "Смотрите!
Смотрите! И пусть меня Бог
покарает!" Люди говорят, что так и
случилось — Пауль стал сухоруким.
Рубили, расстреливали иконы, жгли
ризы. Всю ночь, по рассказам
жителей, слышался плач, будто
ребенок плакал, а обожженные ризы
ветер относил на могилы через
дорогу от церкви, и они оседали на
погосты предков, как снег… Спасти
что-либо было невозможно. Редчайшей
красоты и ценности иконы уже в наше
время были выкрадены из часовни.
Образ "Спас на Престоле с
Тотьминскими чудотворцами" был
задержан в отделе милиции
аэропорта города Иркутска. Эта
икона вошла в список раритетов в
книге "Иркутское барокко".

В 1941, после того,
как колокола были сняты, иконы
сожжены, внутреннее убранство
храма разрушено, по решению
Иркутского областного Совета
депутатов церковь официально
закрыли. Пытались использовать ее
как клуб, но люди туда не ходили,
считали грехом. Местные жители
говорят, что те, кто осмелился
плясать в храме, погибли на войне.
Также существует мнение, что и те,
кто особенно рьяно участвовал в
разрушении и осквернении храма,
принял страшную, неестественную
смерть.

…В конце 80-х годов
Николай Меринов начал сбор денег на
восстановление храма. Поначалу,
чтобы сохранить церковь, речь шла о
реставрации здания как
исторического памятника. Люди
деньги несли — кто три рубля, кто
пять из скудных средств своих. Это
потом были миллионы, данные и
казаками, и Министерством по делам
национальностей, и американцами,
потрясенными Байкалом и
удивительной историей Голоустного.
Все это было потом, а поначалу —
старушечьи копейки и страстное,
неизбывное желание голоустян
восстановить свой храм. Спасибо
всем — и простым людям, и
могущественным организациям, и
русским, и бурятам, и американцам.
Дай Бог всем здоровья! Всем миром
храм поднимали, хотя было очень
трудно, дело двигалось медленно
из-за различных препятствий, но
факт: 7 ноября 1989 года в церкви во
имя Св. Николая Чудотворца был
отслужен первый молебен
архиепископом Хризостомом.
Благочинный батюшка Каллиник, чей
отец родом из этих мест, ранее
крестил тайно, в домах верующих, а в
1991 году было первое крещение там,
где оно должно совершаться всегда —
в храме.

И сейчас
настоятель храма иеромонах отец
Феофан в золотых ризах служит
обедню, и прихожане молятся о живых
и усопших, о путешествующих и
немощных, а с иконы глядит на людей
батюшка Микола, "морям
проходитель, землям исповедник".

Церковь стоит на
берегу, и в окна плещется синева, и
кажется мне, когда я стою в храме,
что мы плывем по Байкалу-батюшке на
корабле. А корабль наш — эта
церковь, и обязательно она выдержит
все бури-непогоды, сама выплывет и
нас спасет. Плывем мы по Байкалу и
видим лодки казачьи, видим и
атамана Бекетова, и Ивана
Колесникова, и бурят-рыбаков, что
икону явленную нашли. Только вот
икона…

…Явится ли снова,
вернется ли в эти опустошенные
края? Но дом ее восстановлен и
очищен. Грязь убрана. Колокола
звонят. Церковь жива. Люди —
надеются.