Мы — это мы!

И никуда от
этого не деться

Владимир
МОНАХОВ

1

— Раньше было
лучше! — категорически заявляют те,
кто не может приспособиться к
ритмам новой русской жизни.
Считается, что таких людей
большинство. По крайней мере мы
таких людей чаще встречаем. Да и
сами частенько сбиваемся на этот
мотив.

— Нет, лучше стало
сейчас! — возражают другие, кто
сумел найти свою нишу в свободной
системе товарно-денежных
отношений. И это не обязательно
заворовавшиеся богачи.
Обыкновенные люди, живущие между
бедностью и достатком,
подшучивающие на собой, что сегодня
для голодного и сытый уже богач.
Один профессиональный попрошайка
как-то поделился со мной
преимуществом нынешнего дня:
"Сейчас лучше подают, чем при
коммунистах…"

Я живу между этими
крайними оценками нашей жизни с
убеждением, что ни тогда, ни сейчас
лучше не было. И вот почему. В
прошлом мы были унижены дефицитом —
продуктов, хорошей одежды,
авиационных билетов, книг… И
сегодняшняя жизнь все так же
регламентирована дефицитом…
Только денег, без которых ничего
нельзя купить. Если в нашем светлом
прошлом нас все время дурачили, что
жизнь наша неуклонно улучшается, то
и нынешние власти предержащие с
точностью до наоборот увещевают,
что пропасть экономического
кризиса мы миновали и уже началось
полное оздоровление экономики,
хотя каждый школьник знает, что это
"русская сказка". Если прежде
мы жили при демократическом
тоталитаризме, то сегодня нашу душу
соблазнили тотальной демократией,
в результате которой к власти
приходят худшие, потому что
политика стала концентрированным
выражением безнравственности не
самых интеллектуальных членов
общества. Выборы — добровольная
сдача в плен обстоятельств. Что бы
нам ни говорили новые вожди, но как
только они доводят нас до только им
известной конечной цели, то нас
снова продают в рабство новых
непредвиденных обстоятельств и
трудностей. "Эти худшие,
проникнутые своекорыстными
стремлениями, действуют неумело,
нерадиво и недобросовестно во всех
областях, куда правительство
вступает со своим авторитетом.
Издается бесчисленное множество
законов, органы управления
производят огромное количество
работы… Но большая часть этой
работы совершенно бессмысленна".
Все это написано еще в XIX веке
известным экономистом того времени
А.А. Исаевым, но как точно эти слова
совпадают с нашим временем! Даже
новые технологии и полеты в космос
не продвинули нашу страну вперед в
вопросах управления, потому что к
власти приходят каждый раз все
худшие и худшие. Недаром мой
хороший знакомый частенько
повторяет: "Выборы — как рыбалка:
надеешься на многое, а получаешь
пшик!"

2

Всем нашим
соотечественникам памятен такой
анекдот. Японского бизнесмена
спрашивает красный директор "На
сколько мы отстали от запада?"
"Навсегда!" — не задумываясь
категорично отвечает чванливый
капиталист. Уверен, анекдот
придумали в России. Но откуда такое
самоуничижение? Мы летаем в космос,
а в массе народной сохранили
патриархально-аграрное мышление,
которое сдерживает экономическую
активность россиян, приучив
обходиться малым, защищая свою душу
показательной поговоркой: "Беден
не тот, у кого мало, беден тот, кому
мало!". А это идеология
крепостного феодализма, от
которого мы так и не ушли.
Подтверждение этому я нашел в
записках академика М. Гаспарова:
"Драматургу Островскому сказали,
что пьесу "Гроза" перевели во
Франции. И он удивлялся: "Зачем?
Для них ведь это — четырнадцатый
век". Английский славянофил
Стивэн Грэм, исходивший пешком
Россию и по Лондону ходивший в
косоворотке, объяснял свое
умиление нашей страной: "Там все
— как у нас при Эдуардах!", т.е.
тоже четырнадцатый век. Кто
удивляется тому, что у нас сейчас
происходит, пусть прикинет: прошло
сто лет — какой нынче у нас век?
Пятнадцатый. То-то! Прогресс можно
ускорить, а историю — никогда, как
ни пыжились Петр I, Ленин со
Сталиным и всем нам еще родная КПСС.

3

— Теперь у нас
много общего с американцами, —
как-то заметил мой старинный
собеседник на общефилософские
темы.

— И что же общего
ты обнаружил? — поинтересовался я.

— Раньше их
обвиняли, что они много говорят о
деньгах, когда мы только и думали о
духовном. Теперь мы тоже не
перестаем говорить и думать о
деньгах…

— Только с той
разницей, что американцы — как
побольше заработать и разумно
потратить, а мы — как свое кровное
вырвать у государства или
работодателя, — иронично заметил я.

— Но это уже
детали, — парировал собеседник. —
Главное, что поворот мышления в
сторону "золотого тельца" у
русских уже произошел.

Но есть еще одна
общая объединительная парадигма
жизни — это тотальное телевидение.
Как-то от нашего соотечественника,
который давно живет в США, я услышал
жалобу, что ТВ для американца
роднее матери. Если вчера не
посмотрел главный телесериал, то
сегодня тебе не о чем будет
говорить с приятелями. И слава богу,
радовался он, что у нас в России
этого еще нет! Как он заблуждается.
В России человек, месяц не
посмотревший телевизор, просто
напросто выпадает из бытования.
Сегодня услышать признание, как это
сделала критик Вера Мильчина, что
она человек — книжной культуры и ее
впечатления носят преимущественно
книжный характер, — это признание
своей отсталости. Никто не
осмелится открыто сегодня так
сказать о себе, особенно
подрастающее поколение, потому что
это люди, воспитанные на СМИ:
(газеты, преимущественно
"СПИДинфо"), телевидении (чаще
виртуальные игры и боевики), тонких
журналах (где никакая литература
даже не ночевала). Человек вне
средств массовой информации уже не
интересен современникам,
собственно жизнь стала чем-то
ирреальным, а жизнь с телеэкрана
шагнула в реальность. Я езжу на
работу с одними и теми же людьми,
ловлю себя на мысли: чаще всего мы
говорим о том, что увидели вечером
по ТВ. Я спасаюсь от этого в
эпистолярном жанре, но все чаще
приходят от друзей письма, где
проскакивают сообщения, что они
видели по телевидению, прочитали в
газетах. Да, мы становимся похожими
на американцев, и мне уже хочется
вернуться в прошлое, где меня
именовали "советским
человеком", но встретить
читающего классическую литературу
было легче, чем колбасу в магазине.

4

Молодой человек
пришел в организацию, где с высоты
своего нового мышления быстро
обнаружил, что коллектив живет по
старинке, всячески избегая
современных рыночных веяний. И стал
методом критического реализма
внушать коллективу гибельность
такого застоя. Причем под огонь
критики, как это частенько бывает с
молодыми, попадала область, за
которую отвечали другие. И когда
ему на это обратили внимание, то он
возмутился.

— Темные вы люди! —
кричал он старшим товарищам,
испытывая полное разочарование,
что его благие порывы оказались
невостребованными.

— Да, мы темные, —
спокойно ответил ему
непосредственный начальник,
переживший массу нововведений. — И
этим гордимся!

Молодой человек,
рассказавший мне эту историю, был
полон гнева и возмущения. Он так и
не понял, что именно из него
вырастет оголтелый ретроград в
будущем. Новаторство — это и есть
проявление консерватизма,
подумалось мне в эту минуту.

5

— Только люди
безнравственные могут позволять
себе сегодня работать без денег, —
сказала одна мамаша учительнице,
обучающей ее дитя и уже несколько
месяцев не получающая за это свое
скромное жалованье.

— Странно только,
что вы ведете к нам,
безнравственным, своих детей, —
заметила на это учительница.

Мы считаем себя
православным государством, но в
повседневной жизни видим, как
иезуитство становится философией
большинства. Учительство как
последний, надежный бастион
русской общественной жизни,
понукаемый и унижаемый нечестными
правителями, уже подводят под графу
безнравственных людей, потому что
бескорыстно продолжают трудиться
ради детей, не ожидая от
государства ничего хорошего, идет
насаждение иезуитских
представлений о нашей текущей
жизни. Приватизационное воровство,
откачка ресурсов из госсектора в
пользу малого меньшинства и
принудительное заталкивание
большого большинства в резервации
бедности имеет своих адвокатов на
всех уровнях государственной
машины. Если это национальная
доктрина, о которой говорят без
конца, то я не хочу больше быть
русским.

6

— Мы должны
пережить и сексуальную революцию, и
наркоманию, и… — вещал модный
современный философ. — И мы
переживем это, выйдя на чистое
ромашковое поле.

А в это время я
думал о дочери своего приятеля,
которую посадили на иглу, вспоминал
исповедь двенадцатилетней
наркоманки, которая отрабатывала
зелье проституцией, и душа не
принимала успокоительную
проповедь. Сегодня с нашими детьми
происходит самое худшее, которое не
позволит им в будущем даже иметь
своих полноценных детей. Ведь по
самым пессимистичным прогнозам, а
они до ужаса сбываются, через 35 лет
численность жителей России
уменьшится до 122 миллионов, хотя в
начале века ожидалось в три раза
больше. А сексуальные революции под
наркотическим дурманом к
деторождаемости не ведут. И в
содоме виртуального XX века, что
предложил вместо интернационала
интернет, зарождается новый
сверхчеловек, который на самом деле
будет недочеловеком, несущим в мир
все с частицей "не".

7

Черное время
рождает черный юмор. Подслушал
телефонный разговор двух
предпринимателей.

— Как жизнь?

— Как на вулкане?

— Страшно, ведь
трясет!

— Зато спокойно:
никто не приближается и не мешает.
Почти по Марксу — за свою хоть
копеечную прибыль они готовы
устроить любое побоище (Чечня),
посадить нас на любой вулкан
(экология), лишь бы им не мешали
извлекать доходы. Такова риторика
их поступков, но мы-то вместе с ними
и никуда нам не спрятаться.