"Стихи не
пишутся — случаются"

Константин
ЖИТОВ, "Восточно-Сибирская
правда"

Вынесенная
в заголовок строчка принадлежит
известному иркутскому поэту
Василию Козлову, который сегодня
отмечает свой "золотой"
юбилей. Со светлыми мыслями,
предельно ясно выражающими
авторское кредо, входил когда-то
наш земляк в поэзию. А о чем Василий
Козлов думает сейчас, на исходе 50
лет?

— Василий, в
молодости чуть ли не все балуются
писанием стихов, но далеко не
каждому суждено сделать их главным
своим ремеслом, тем более проторить
собственную дорогу в творчестве.

— Давайте
отбросим в сторону высокие слова о
собственной дороге в творчестве.
Ведь даже многие именитые поэты
прошлого старались скромно
оценивать свои возможности. Кто-то
из них, кажется, Евгений
Баратынский, в минуту
откровенности выразился так:
"Мой дар убог и голос мой
негромок, но на земле мое
кому-нибудь известно бытие…" Вот
и я довольствуюсь тем, что "на
земле мое кому-нибудь известно
бытие", что кого-то волнуют мои
стихи.

— Тем не менее
ты поэт, а стало быть, как любил
говорить Владимир Маяковский, этим
и интересен. Или классик
заблуждался?

— Пожалуй, он был
неправ, тем более что постоянно
противоречил себе, отдавая уйму сил
и времени работе в "Окнах
РОСТа". Разве нам не любопытна
эта грань его громоподобного
таланта, несмотря на идейные
расхождения с певцом Октября и Мая,
как называл он себя сам?

Что касается меня,
то я, занимаясь в юности
рифмачеством, вовсе не собирался
стать поэтом. Со школьных лет
увлекался физикой, поскольку в ту
пору, после полета в космос Юрия
Гагарина, она захватила чуть ли не
всех. Помните популярные тогда
строки: "Нынче лирики не в моде,
нынче физики в почете"?

Так вот, учась в
школе, пропадал в разных кружках:
электротехническом,
радиолюбительском, которые в конце
концов привели меня на
энергетический факультет
Иркутского политехнического
института. Правда, поступить туда
не удалось — не набрал достаточное
количество баллов и приемная
комиссия меня "зарубила".

— Не
сожалеете?

— Поздно сожалеть.
Да и потом, что бы ни происходило,
все, говорят, к лучшему. Не поступил
в политехнический, зато моими
"университетами" стали потом
работа чертежником на ЖБИ,
ремонтником радиоаппаратуры на
заводе радиоприемников, слесарем в
"Горгазе",
инструктором-методистом
областного правления Всесоюзного
общества любителей книги,
корреспондентом районной газеты
"Ангарские огни". Где еще можно
набраться столько жизненных
впечатлений, познать человеческие
характеры, если не в трудовом
коллективе. Здесь каждая личность
перед тобой будто на ладони.

— Как все-таки
состоялся поэт Василий Козлов?

— Сам собой. Кто-то
из мастеров старшего поколения
верно заметил, что стихи не пишутся
— случаются. У меня они случались,
когда уже нельзя было не взять в
руки перо и не записать то, что тебе
диктует поймавшая вдохновение
душа. Постепенно накопилась целая
тетрадь, которую я рискнул показать
старшим товарищам, уже известным
писателям. Часть из нее легла
вскоре в основу первой книги
"Уроки доброты", которая
увидела свет в сборнике
"Бригада" за 1975 год.

Под одной
обложкой вместе с моими опытами
появились стихи Баира Дулгарова и
Михаила Вишнякова, ныне хорошо
известных поэтов, авторов многих
самостоятельных книг. Я и сегодня
внимательно слежу за творчеством
сверстников, хотя судьба
разбросала нас по разным городам:
один из них живет в Улан-Удэ, другой
— в Чите. Недавно очень порадовался
за Вишнякова, увидев в одной из
центральных газет его поэтическое
переложение знаменитого "Слова о
полку Игореве".

— В отличие от
Баира Дулгарова и Михаила
Вишнякова ты не столь плодовит и
выпустил после "Уроков
доброты", кажется, всего два
сборника: "Есть у меня на свете
брат" и "Стихотворения". А в
последние годы, на мой взгляд,
совсем отошел от поэзии, полностью
ударившись в издательскую
деятельность, редактируя альманах
"Сибирь" и журнал "Иркутская
старина", готовя к печати первые
книги молодых авторов.

— Сочинительство
стихов никогда не было
единственной целью моей жизни. Мне
всегда доставляло удовольствие
знакомиться с рукописями молодых,
начинающих авторов, пробивать их в
газеты и журналы. Не без моего
участия пришли к читателю Анатолий
Змиевский, Надежда Чернышева,
Ладомир Невидимов, Николай Зарубин
и другие.

По молодости
нанимался в бригаду и ехал строить
жилье в Качугский район на родину
своего брата, которому и посвящена
одна из книг. До сих пор с волнением
вспоминаю эти дни, особенно те
прекрасные мгновения, когда
забиваешь последний гвоздь в
кровлю и с чувством победителя
садишься на конек, думая о будущих
новоселах, тех, кого приютит
срубленный тобою дом.

Теперь былой пыл
плотника и столяра во мне поугас и
на строительство домов уже не
тянет. Баньку бы на даче в Култуке
быстрее поставить. Который год с
нею мучаюсь, никак не могу довести
до ума. Другое ремесло не дает покоя
— резьба по дереву, точнее,
изготовление из капов, наростов на
дереве, разных художественных
изделий: солонок, сахарниц, ваз и
прочих кухонных принадлежностей.
После удачной выставки в Центре
русской культуры, куда меня
пригласила руководитель студии
мастеров народного творчества
неутомимая Галина Яковлевна
Березина, не представляю жизни без
тесла в руке. Правильно говорил
великий американский поэт Уолт
Уитмен: "Поэзия всюду, даже в
траве, надо только нагнуться, чтобы
поднять ее".

— Ну а как со
стихами, когда появится ваша новая
книга стихов?

— В концу
нынешнего, юбилейного для меня года
в издательстве "Письмена"
должен выйти из печати сборник под
названием "Скорбные часы". В
него войдут избранные произведения
разных лет, в том числе написанные в
последние годы. Этой книгой я, можно
сказать, итожу то, что прожил.