… И Зилов в
белых подштанниках

выходил на
поклон к зрителям, пришедшим в
жаркий субботний день на премьеру
"Утиной охоты".

Светлана
ВЕРЕЩАГИНА, "Восточно-Сибирская
правда"

Это действительно
был подвиг любви бескорыстной — к
театру, разумеется: вместо того,
чтобы в палящий летний зной сидеть
где-нибудь на бережке, театралы
пришли в драму на юбилейную
вампиловскую премьеру. И три с
половиной часа внимали пьяному
куражу Виктора Зилова.

Но, позвольте,
Зилов ли вновь явился к нам? Тот ли
Зилов, которого Вампилов мастерски
списал со своих сверстников —
мятущегося, неудовлетворенного
поколения? Не знаю, видел ли Сергей
Болдырев печально знаменитого
Олега Даля в этой непростой роли.
Вряд ли. Иначе не рискнул бы
повторить его ошибку, наделавшую
так много шума среди литературной и
театральной общественности. Но так
или иначе Болдырев тоже сделал из
"своего" Зилова беспробудного
пьяницу, за душой у которого — пшик.
Но ведь Вампилов писал совсем про
другого Зилова, который ни в коем
случае не являл собою упрощенный
вариант пропащего алкоголика. Как
это, к сожалению, получилось в
интерпретации Иркутского
драматического театра.

Более трех часов
на сцене продолжается действо,
смысл которого сводится к одному:
залить в себя столько, чтобы потом
ничего не помнить. И вытворять
такое, от чего даже не ханжу и не
жлоба выворачивает наизнанку. И
Зилова т а к о г о ничуть не жалко,
наоборот — жаль, что выстрел так и
не прозвучит. Не герой и не жертва.
Ничтожество.

А тот — который у
Вампилова — так и остался театром
не расшифрованным. В ремарках пьесы
осталось его легкое, блистательное
остроумие, его великолепная
страсть к розыгрышам, его неуклюжие
попытки противостоять ханжеству и
лицемерию, его душевный, в конце
концов, излом и разочарование
прежде всего в самом себе…

И окружение на
сцене под стать Зилову —
прямолинейное, без нюансов, без
иронии и подтекста, которые так
любил драматург. Актеры столь
беспомощны, а их голоса так
малозвучны и бесцветны, что
невольно возникает вопрос: да
профессионалы ли на сцене? Не в
сельском ли мы клубе, где законные
требования к мастерству,
артистической пластике и
выразительности даже не возникают?!
Одна только режиссерская
"находка" с зонтиками что
значит! Обыграна она так
претенциозно и
псевдомногозначительно, что, кроме
усмешки, ничего не вызывает.

И еще, конечно, про
костюмы. В этом плане у
постановщиков спектакля тоже все
однозначно. Если жена Галина — то
это семейная добродетель,
воплощенная в домашнем фартуке,
линялом халате и немыслимом салопе.
Если юная Ирина — то обязательно в
воздушно-розовом платьице с бантом.
А уж если профурсетка Вера —
продавщица из магазина, называющая
всех своих дружков "аликами",
то непременно в наряде,
подчеркивающем ее "дурь"…

Ну а сам Зилов, в
финале готовящийся отойти в мир
иной, почему-то раздевается и
оказывается в белых подштанниках.
Да бросьте! Ничего подобного парни
его времени не носили! В лучшем
случае натягивали под брюки
старенькое трико, в нем можно было
появиться и пред богом.

Иногда на сцене
было не скучно. Например, когда за
окном, как настоящий, шумел дождь.
Или в конце, когда обрушивается
листопад (?) и появляется эффектная
звездная дорожка Млечного Пути. Но
я-то хотела сказать про актеров —
ведь именно они и делают спектакль.

… В середине
второго акта со своего места
тихонько поднялась Надежда
Степановна Тендитник —
литературовед, исследующий
творчество Александра Вампилова.
Проскользнула, как тень, между
рядами и покинула помещение. Может,
ей стало плохо в душном зале. Но,
скорее, тяжело ей стало от т а к о й
встречи со своим любимым писателем.