О "Будде" и
не только о нем

Константин
ЖИТОВ, "Восточно-Сибирская
правда"

Живущим в
провинции писателям становится все
труднее пробиться в центральные
издательства. Тем приятнее для
известного иркутского прозаика
Кима Балкова была весть о том, что
его новый роман "Будда" скоро
выйдет в Москве.

Недавно это
произведение обсуждалось в так
называемой литературной гостиной
Союза писателей России, куда был
приглашен и наш земляк. Вскоре
после возвращения из столицы мы
беседовали с ним. Вот запись нашего
разговора.

— Ким
Николаевич, почему выбор
московских издателей, в данном
случае редколлегии журнала
"Роман-газета", пал именно на
"Будду"?

— Не последнюю
роль, вероятно, сыграло то
обстоятельство, что ни в
отечественной, ни в мировой
литературе до сего времени не
выходило книг об основоположнике
одной из самых крупных мировых
религий. Таким образом, это первая
попытка художественно осмыслить
этот образ. Насколько она удалась,
судить читателям.

— В том числе
и вашим коллегам по перу. Любопытно,
как они оценили роман?

— Писатели (а на
обсуждении "Будды"
присутствовали председатель
правления нашего творческого
Союза, редактор "Роман-газеты"
Валерий Ганичев, Валентин Распутин,
Эдуард Володин, Сергей Лыкошин,
Юрий Ляпин и другие) тепло приняли
роман. Они выразили надежду, что
выход его в свет явится событием в
литературной жизни и обратит на
себя внимание серьезных читателей.

— На них, на
серьезных читателей, видимо, и
рассчитана ваша книга, несколько
"выбивающаяся", на мой взгляд,
из основной линии вашего
творчества. Прежде вас больше
привлекали или современные темы
(повести "На пятачке",
"Росстань", "Мост"), или
исторические (романы "Байкал —
море священное", "Час
смертный", "Идущие во тьму").
"Будда" же — скорее
произведение более сложного,
философского плана.

— В чем-то вы,
пожалуй, правы. Берясь за написание
романа "Будда", я задавался
целью не изложить биографию своего
героя, а пригласить читателя к
раздумьям о предназначении
человека, о вечной борьбе добра со
злом, из чего, собственно, и состоит
наша жизнь.

— Можно
только догадываться, каких
огромных затрат духовной энергии
потребовала работа над этим
романом. Надо было
"перелопатить" кучу
документальной литературы об
основателе восточной религии.

— Труд, конечно,
был нелегкий, но он доставил мне
радость общения со многими
интересными людьми. Ведь
приходилось вести переписку с
рядом университетов и научных
институтов нашей страны и
зарубежья. Особенную
признательность хотел бы,
пользуясь случаем, выразить
живущему в Киеве поэту Алексею
Горлачу, накопившему богатый
материал о различных мировых
религиях, в том числе о буддизме.

— Видимо,
немало дала и поездка по родным
местам? Вы ведь родились в Кяхте, на
границе Бурятии с Монголией, в
самой, если можно так выразиться,
глубине буддизма?

— Выступая на
обсуждении "Будды", Валентин
Распутин высказался в том смысле,
что подобный роман мог написать
только человек, с детства впитавший
в себя культуру бурятского народа.
Мне к этим словам признанного
мастера добавить нечего.

— Ким
Николаевич, вы сегодня, несомненно,
самый плодовитый в Иркутске
прозаик. В последние годы из-под
вашего пера вышло три новых романа,
вот-вот должен выйти из печати
четвертый — "От руки брата
своего". Его подготовило к
изданию товарищество
"Письмена", созданное при
Иркутской организации Союза
писателей России. О чем в нем идет
речь?

— Этим
произведением я продолжаю цикл
романов на историческую тему. В
центре повествования — трагедия
русского казачества на примере его
забайкальской ветви, судьба
атамана Григория Семенова,
вынужденного с остатками верных
ему людей бежать за кордон, в
Монголию.

— Ну а что,
если не секрет, в ближайших планах?

— Книга о древних
христианах на Руси, о
дохристианских временах нашей
родины. Меня всегда удивляло,
почему уважаемые ученые, исследуя
историю Отечества, начинали ее со
времен крещения. А как же тогда быть
с ведическим периодом,
охватывающим огромный отрезок
времени? Ведь во времена Владимира
Мономаха отмечалось тысячелетие
Руси.

Не претендуя на
истину в последней инстанции, хочу
тем не менее дать свою,
художественную, естественно,
версию о жизни далеких предков
русичей, обосновать закономерность
принятия христианства, введение
которого, конечно, сопровождалось
определенными конфликтами, однако,
к счастью, обошлось без особого
кровопролития, без инквизиции на
русский лад.