Олейников —
Стоянов: "Мы — одна сатана"

Светлана МАЗУРОВА,
"Восточно-Сибирская правда"

Придумать розыгрыши —
всегда безумно сложно.

У нас в Питере люди уже
приучены, что если с ними
происходит какой-то идиотизм,
значит, поблизости, — где-то в
кустах или в автобусе — спряталась
программа "Городок".

  Наш
разговор с авторами и ведущими
популярной, поистине народной
телепередачи "Городок" Ильей
Олейниковым и Юрием Стояновым
неожиданно начался с обсуждения
экономической ситуации в стране.
Сегодня для артистов нелегкое
время. Люди хотят не зрелищ — хлеба!
Количество выступлений по этой
причине приходится сокращать и
сокращать, нередки и отмены
концертов, спектаклей, где поют и
играют даже известные, любимые,
народные…

  Олейников:
— Если раньше можно было в том же
Иркутске отработать с аншлагом
шесть—семь концертов, то сейчас —
один, и то с большим трудом.

  Стоянов:
Мы сегодня гуляли по улицам вашего
города, к нам подходили люди. Никто
не спрашивал, где будет наш концерт.
Потому что как бы ясно, что не
попасть на него! Спрашивали,
сколько стоят билеты. Минимум пять
человек задали мне этот вопрос. Не
сказать, что мы с Ильей избалованы в
этой жизни, но мы избалованы в
одном: не привыкли видеть у себя на
концерте в зале даже два пустых
места.

  Олейников:
— Утешает одно: люди не приходят
потому, то им денег не дают.

  Стоянов:
— Так что не люди виноваты, а
людишки.

  — Интересно,
было ли у вас такое, когда юмор вас
серьезно подводил?

  Олейников:
— Было. Когда мы делали первые
"Городки" и еще не были
раскручены по-настоящему. Некий
начальник Альберт Иванович
Приходько случайно посетил наш
"Городок" и увидел сюжет,
связанный со словом "педик".

  Стоянов:
— Там у нас грузчики так говорили.

  Олейников:
— Слово вроде безобидное на фоне
того, что говорят на телевидении. Но
Приходько оказался хорошо
воспитанным, в дурном смысле. Он
придрался и, не зная передачу, решил
снять ее с экрана. Это тот случай,
когда юмор нас очень сильно
подставил.

  Стоянов:
— Был еще такой "ужас",
связанный со слепым. Человеку,
который обрел зрение, предлагали:
"А теперь посмотрите фотографию
вашей жены". "Вот это был ужас!
А у Приходько был друг слепой, и он
сказал нам: "А вот как он будет
смотреть вашу передачу?
Обидится!" Мы ему: "Извините,
конечно, но он ведь и не увидит — по
причине понятной". Потом мы
играли хромого человека. А он нам
говорит: "У меня есть товарищ, он
ногу потерял в геологоразведочной
экспедиции…" И вот так он на
каждую передачу "находил"
какого-нибудь своего больного
товарищи! Немой, глухой, с
заиканием, без руки…

  Олейников:
— Когда у нас в сюжете возникал
человек, который страдал каким-то
тяжелым физическим недугом, мы
сразу звонили Приходько, чтобы
узнать: а нет ли у него приятеля,
скажем, с церебральным параличом?
Нет? Тогда все будет в порядке. (Оба,
вспоминая, хохочут).

  Надо еще
сказать, что он, человек настолько
стерильный по отношению к тому, что
происходит на экране, мог позволить
себе такое количество матов,
которому даже одесский грузчик
позавидовал бы.

  Стоянов:
А потом мы очень подружились. Мы
поняли, что у Альберта Ивановича
все друзья больные и очень любят
ругаться матом.

  — Вы знаете, я
слышала такое мнение (и не раз!), что
"Городок" — это юмор для
мужчин.

  Олейников
(был очень удивлен): — Это для меня
большая новость! Во-первых, мы
получаем колоссальные количество
писем именно от женщин. Во-вторых,
как это вообще понимать? Мужик
сядет у телевизора, как на
футбольный матч, а жена в это время
на кухне?

  — Именно так и
есть.

  Олейников:
— Серьезно? Не верю!

  Тут Юрий
Николаевич Стоянов взглянул на
часы и засобирался на сцену (беседа
была до концерта), сказав: "Пока я
буду настраивать гитару, вы
поговорите с Ильей. Мы все равно
одна сатана".

  И мы
стали разговаривать с Ильей
Львовичем.

  — Сколько лет
вы вместе? Чем занимались оба до
"Городка"?

  — Вместе
мы 6 лет. Вы знаете, мы совершенно не
думали о том, что предшествовало
нам. У меня был партнер, с которым я
долгое время работал на эстраде.
Это Рома Казаков. Может, помните, у
нас была такая фраза, ставшая
крылатой: "Вопрос, конечно,
интересный"? Но Рома заболел и
умер.

  А у Юры
Стоянова не очень хорошо
складывались дела в театре. Он
работал в БДТ — Большом
драматическом театре. Играл там
одну большую роль — Моцарта в
"Амадеусе". Играл очень хорошо,
но больше ничего не было. Все
остальное — типа "кушать
подано". Он выходил на сцену
буквально на две-три минуты,
максимум — на пять, для того, чтобы
сказать короткую глупость уйти, и
больше зритель его не видел.
Естественно, его это не устраивало.

  Вот мы и
решили объединиться, даже не думаю,
какие это будет иметь глобальные
последствия… (рассмеялся).

  — А КВН имел
место в вашей жизни?

  — Сейчас
нам приносят материалы многие
авторы, и все они имеют отношение к
КВНу. Трое из них одесситы, которые
писали одесской команде… Они пишут
очень хорошо. Но у нас потом их
текст процентов на 50 изменяется,
остальное мы придумываем сами. То
есть их материал проходит нашу
внутреннюю переработку, и после нее
они сами не узнают свои сочинения.

  — Значит
верно то, что вы уходите от уже
утвержденного вами же сценария
далеко, когда стоите перед камерой?

  — Да,
практически всегда так бывает.

  — Правда, что
ваш водитель иногда надевает
костюм Олейникова, парик, и его
снимают со спины, а мы, зрители, и не
подозреваем, что это дублер?

  — Да. У
нас такое правило: никого не брать
со стороны. И если в передаче
появляются посторонние лица, это
наши же люди: оператор, осветитель,
водитель…

  — Как вы
относитесь к слухам вокруг вас?

  —
Стоянова безумно раздражают слухи,
что он голубой. Он играет женщин, и у
определенной части населения,
очевидно, возникает ощущение, что
он как бы подвержен, точнее сказать
— принадлежит к национальному
меньшинству. Но это настолько не
соответствует действительности,
что в общем-то даже смешно. Правда,
тут ему чувство юмора изменяет, и он
бесится ужасно! Тем более Юра
получил пару писем с предложением
вступить в интимную связь за
хорошие деньги.

  Меня в
этом никто не заподозрил, к счастью.
Вы знаете, мы считаем так: пускай
пишут. Что бы ни писали нам или о
нас, — все равно хорошо. Это говорит
о том, что мы как бы на виду, что мы
заметны.

  — Про семьи
ваши узнать можно?

  — Можно.
Только про Юрину семью говорить не
буду: каждая семья — это свой
огород.

  Жена у
меня совершенно замечательная
женщина, с которой мы прожили уже 23
года. Я ее очень люблю. Шесть лет
назад я уволил ее с работы. Она
работала в институте научным
сотрудником. Ну и когда стала
получать меньше, чем тратить на
проезд в метро, я сказал: "Зачем
тебе вообще эта дурацкая работа?
Сиди дома". Пока ребенок рос, ей
было не скучно. Потом мальчик вырос,
уехал в Москву, я все время занят и
понял, что она начинает изнывать в
домашних условиях. Она устроилась
работать менеджером и сейчас
порхает, как птичка. Самое главное —
чувствует себя нужной.

  Сын
Олейникова поет в группе "Чай
вдвоем" (которая на днях
приезжает в Иркутск в составе
московской дискотеки "Партийная
зона").

  —
Первоначально я не способствовал
его продвижению. Мне казалось, что
все это пустое дело, что у них
ничего не получится. А потом, когда
у них пошло, я ему помогал, конечно.
Скорее деньгами, нежели чем другим.
Разок, правда, позвонил Ивану
Демидову, разок — Ярмольнику, один
раз — Леве Лещенко, Угольникову,
Алле Борисовне (смеется). И все.

  В
концерте обитателей "Городка"
обязательно есть пародии. На
политических деятелей, известных
артистов. Поэтому естественно
желание журналистов узнать: а как
объекты этих пародий относятся к
увиденному? Не обижаются? А может
быть, напротив, заказывают шаржи на
себя?

  Олейников:
— С обидами к нам никто не
обращался. Правда, Пугачева
обиделась на пародию "Зайка". А
еще у нас есть такой "тюремный
номер", в котором мы очень ярко
выражаем свою "любовь" к нашей
вокальной эстраде. По-моему, разом
все (всей своей
"замечательной" вокальной
кодлой) хотели бы расстрелять нас.
Там мы больно затронули Аллу
Борисовну. Но это тот случай, когда
ради красного словца не пожалеешь и
отца. Она одна из тех немногих, кто
действительно профессионально
работает в этом жанре, просто
замечательная, очень талантливая
певица. Но тут мы так смешно
придумали, что жалко было выбросить
репризку.

  А кто
обращался? Гайдар, когда был у
власти. Еще Жириновский. Его люди
звонили и в деликатной форме
просили, чтобы мы перед выборами
сделали еще одну, очень яркую
пародию. Большие деньги предлагали.
Но не состыковалось у нас… Нельзя
же специально придумать сюжет по
просьбе.

  А вот как
артисты отвечают на вопросы,
которые им почему-то настойчиво
задают и задают в разных городах.

  — Была ли идея
взять третьего партнера?

  Олейников:
— У нас даже близко этого не было в
планах! Есть такая песня, где
поется: "третий должен уйти".
Так вот, он даже не пришел, потому
что он в принципе не нужен.

  Стоянов:
Почему вообще возникает такой
вопрос? У вас, говорю я журналистам,
есть ощущение, что много свободного
места в "Городке"?

  — Кто является
мэром в вашем "Городке"?

  Олейников:
— А неужели не видно, что мы оба?..

  Мы
настолько дополняем друг друга, что
понять, чьи функции шире, а чьи уже,
совершенно невозможно. Постоянно,
ежесекундно происходит
взаимодополнение.

  Стоянов:
— Мы давно уже одно целое.