Эмма КАРЕНИНА в
кисло-щелочном балансе

Не успев войти в
дом, Гавриил Иванович увидел
приколотую к зеркалу записку от
внука:

— Дедуля, прикинь,
— писал отрок-старшеклассник на
куске бумаги, — через 2 дня экзамен
по лит-ре, а мы с Колькой (это
приятель сына) ни в зуб ногой.

Хорошо, хоть
маленько телек смотрели, так
кое-что наболтаем. Но с нашей
литераторшей не больно-то
нарезвишься. Нужны шпоры! Так вот,
папаня, мы разделились с Колькой:
то, что он знал, он написал для меня,
что я — для него. На столе лежат мои
опусы для Кольки; ты их прочти,
исправь ошибки, добавь если что, но
шибко в сочинения не лезь: времени
нету, я ж тебе говорю. Только не
оттягивайся со своими школьными
захмычками, счас так как вы писали,
не пишет никто: засмеют. Привет!
(Сочинения на столе).

Сашка.

Гавриил Иванович,
несколько даже польщенный
признанием бывших своих школьных
заслуг в глазах внука, осторожно
поднес к глазам листки.

— Надо же… шпоры,
— без них уже сегодня и неприлично
на экзамен ходить. Эх,
время-времечко, — и приник к
строкам. Написанное повергло его в
ужас…

Сочиненье первое,
— прочел он, — про Эмму Каренину.
Автор — Толстой.

Значит так,
прикинь, Колян, что надо говорить.
Конечно, вкратце. Была такая
семейка — Яблонская по фамилии.
Счастья в семье Яблонских не было,
потому что Эмма Петровна стирала
подштанники своего мужика только
половиной дозы. Ели не по науке.
Из-за этого у них здорово нарушался
кислотно-щелочной баланс.

Но еще больше он
нарушался в семье Карениных. Там
Алексею Александровичу было на все
наплевать, лишь бы его волосы были
всегда красивыми. А у Анны была
серьезная проблема с прыщами, но
внезапно возникший со своим
чувством Вронский принес ей
шампунь "клиросил". Анна ему
говорит: "Ты, мол, зачем здесь? А
он: я чего-то такое видал, то ли
сассун вош энд гоу, то ли вас. А уж
когда подарил ей шоколадку
"дав", Анна попала на волшебные
острова и испытала райское
наслаждение.

Тогда одна
графиня побежала к Каренину: это,
говорит, вам не "Кросна" — а он,
она и толстый-толстый слой одеяла!
Что вы думаете? Тот говорит:
"Му-у-у", или, что ли,
"Мэ-э-э!". Потом он, конечно,
закричал: воды, воды! Ему принесли
"юпи".

Анна это увидала,
взяла кусок мыла и стала
выпендриваться. Вронский ей
говорит: ты чего, мол? А Анна
запустила в него мылом: Отстань, ты
меня разлюбил. А сама надела джинсы
"Джордаш" и кинулась под поезд.
Так поступает вся Америка.

Значит, так.
Теперь про Отелло. Приехала к
Отеллам одна синьора Эмма Петровна,
которая очень любила копаться во
всяческом грязном белье. И она
нашла что-то там из интимного не то
платок, не то еще что. Тут как тут
Яго. Дай, говорит, мне его на память
о Дездемоне, а я тебе за это —
половину дозы нюхнуть.

А тут как раз
Дездемона с Отеллой кушают на
завтрак Педигри по рекомендации
лучших собаководов. Отелло, значит,
уплетает все это дело и говорит:
"Му-у-у!" Та ему: что, дескать, за
такие телячьи нежности? А Отелло
говорит: я тебе на свадьбу подарило
кое-что розовое и велело никогда с
ним не расставаться. Желательно,
тассазать, взглянуть в натуре, на
месте ли?

Не успела она
ответить, как вбегает Яго с розовым
и говорит: гля, какие волосы
шелковистые, а за-а-пах!..

Отелло, само
собой, выпучило все глаза, а
Дездемона, не будь дура и говорит: я
знаю, почему ты не вложил еще две
пенсии в АО ООО. — Ты же черный
такой, на тебе мыло и ступай
отмойся. — Ах, так! — сказало Отелло,
надело джинсы "Джордаш" и
задушило Дездемону толстым-толстым
слоем кинжала. Его носит вся
Америка.

"Мертвые
души". Значит, так. Притащил
Чичиков Коробочку за длинные
пушистые волосы на двор Плюшкина. А
там — большая куча соуса Анкл-бенс.
Давай, говорит Чичиков, мне
заплесневелый кулич за Анкл-бенс.
Фигу, говорит Плюшкин, смотри, а то у
тебя кислотно-щелочной баланс
нарушится.

— Так, — говорит
Чичиков, — ты, паря, крутой шибко? Ну,
гляди! И зовет Ноздрева в джинсах
Джордаш. Ноздрев, конечно, сразу
запихнул Плюшкина в кучу, а
Коробочке велел собрать посылочку
детям в Барнаул и послать
телеграмму Сергею Пантелеевичу.
Чем, мол, кормить Чичикова:
Педигрипалом или жевательной
резинкой "винтерфрэш"?

Чичиков тут же
задергался, стал милицию звать:
"Ми-ильтон? ! Но вместо мильтона
приехал на двух "Волгах" сам
Чубайс и приватизировал все
мертвые души. Вот тут и вышел
толстый—претолстый Собакевич, все
его увидали и понеслись, а
Коробочка — понесла. Эх, тройка,
Америка-тройка, куда несешься ты?!

P.S. Колюн! Ежели
чего не понял — дед добавит, он у нас
шибко прикольный. Литературу так
знает — отпадешь. До встречи на
экзамене.