Юрий ТЕН:
"Быстрых результатов не будет"

Депутат
Государственной Думы от Иркутска,
заместитель председателя
парламентского комитета по
промышленности, строительству,
транспорту и связи отвечает на
вопросы обозревателя "ВСП"
Юрия Пронина.

— Юрий
Михайлович, есть законы, которые
ощутимы для нашей области в
конкретном денежном выражении. Как
обстоят дела с одним из них —
федеральным законом о дорожном
фонде на 1997 год?

— Он с трудом
прошел три чтения в Думе, потом
очень бурное обсуждение в Совете
Федерации, где получил 110 голосов, и
пошел на подпись президенту.
Президент его отклонил, и он снова
вернулся в Думу. Тогда мы дважды
попробовали преодолеть
президентское вето. Не удалось.
Нужны были две трети голосов, то
есть 300 из 450, а удалось собрать 270—275.
Теперь создана согласительная
комиссия, будем искать
компромиссные варианты.

О чем спор? В
столице сосредоточены огромные
финансовые ресурсы и поэтому
раньше весь дорожный фонд России
наполовину формировался из
отчислений Москвы и
Санкт-Петербурга. Однако Москва еще
летом прошлого года протащила
через Конституционный суд решение,
согласно которому она вообще не
платит в федеральный дорожный фонд.
Поэтому в проекте закона мы
предложили, чтобы Москва 50
процентов своих отчислений
оставляла у себя, а другие 50
передавала остальной России. У
Петербурга забирали бы 40 процентов
положенного, а оставляли 60. Далее,
Москве из той половины, что она
передала регионам, не возвращается
нисколько, а Петербург из
переданных денег 40 процентов
получает обратно. Общий взнос
Москвы и Санкт-Петербурга около 5
триллионов рублей, причем девять
десятых суммы вносит Москва. Что и
явилось предметом для споров.

И дело не только в
этом законе, не только в этих
деньгах. Создается прецедент, когда
мы, депутаты из регионов, на
законном основании пытаемся
ставить Москву на свое место. Ведь
нигде в России строительство и
ремонт федеральных дорог не идет
такими темпами, как реконструкция
Московской кольцевой
автомобильной дороги! Всем понятны
лоббистские возможности, мощности
Юрия Михайловича Лужкова. Поэтому
после того, как Совет Федерации не
принял его предложений, он
прорвался к Ельцину,
"продавил", и Борис Николаевич
отклонил данный закон. Но мы будем и
дальше отстаивать интересы
регионов и сейчас готовим поправку
к действующему федеральному
бюджету 1997 года. Там Москве как
столичному городу выделены очень
солидные финансовые ресурсы в виде
субвенций и дотаций. Попытаемся эти
цифры урезать.

Хочу, чтобы наши
избиратели понимали: львиная доля
всех денег, направляемая из
федерального бюджета на культуру,
образование, здравоохранение,
опять же достается Москве. Механизм
такой. Скажем, на культуру
выделяется энная сумма, Раз бюджет
федеральный, то, как говорит
Министерство экономики, деньги
должны идти на поддержку
федеральных объектов. А крупнейшие
федеральные объекты находятся в
Москве. Поэтому лоббируя интересы
"бюджетников", мы на самом
деле, не понимая сути, лоббируем
снова столицу. Но сейчас мы очень
тщательно готовимся к принятию
бюджета на 1998 год и будем с
правительства требовать: вы
предлагаете выделить на культуру
такую-то сумму — дайте сразу
расшифровку, на какие объекты, куда
пойдут деньги. То же самое на науку:
дайте перечень.

У нас вообще-то
теплилась надежда, что президент по
вопросу о дорожном фонде поддержит
не Москву, а остальную Россию.
Президент поддержал Москву. Как
голосовали партии и движения? Это
очень интересный расклад.
"Яблоко" голосовало в основном
против преодоления вето, хотя
"яблочнику" из Иркутска
Дурягину я, Щуба и Турусин
объяснили ситуацию, и он
проголосовал "за". Почти все
иркутские депутаты голосовали за
преодоление вето. Единственный из
них, кто не голосовал вообще, хотя
находился в зале, — Галазий. Фракция
"Наш дом — Россия" разделилась
примерно пополам, причем лидеры
фракции были против преодоления
вето и, думаю, уговорили Григория
Ивановича. Это я считаю
неправильным и печальным, потому,
что он должен понимать, где
региональные интересы. А
руководители фракции НДР
представляют столицу и поэтому
высказались против. Коммунисты,
аграрии, группы "Российские
регионы" и "Народовластие" в
большинстве голосовали "за". И
не голосовал ни один депутат от
жириновцев. Вообще не нажали
кнопок. Я и мои коллеги
неоднократно разговаривали с
Жириновским, и он клялся, давал
честное слово, что будет
поддерживать регионы. А на самом
деле поддержал Москву. Результаты
голосования ЛДПР говорят сами за
себя: это был прямой сговор. Я
понимаю, когда одни решили так,
другие по-иному, но когда ты
говоришь, что поддерживаешь
регионы, а затем не голосуешь
вообще, все понятно.

Если закон о
дорожном фонде, соавтором которого
я являюсь, не будет принят в прежнем
варианте, то область потеряет
несколько десятков миллиардов
рублей уже в этом году. Это деньги
на строительство федеральной
автодороги от границы
Красноярского края до границы
Бурятии.

— Касается ли
Иркутской области спор вокруг
законопроекта "О рыболовстве и
охране водных биоресурсов"?

— Это закон
лоббируют опять же жириновцы в
сговоре с ликвидированным сейчас
госкомитетом по рыболовству. Я
понимаю, что федеральную власть
надо усиливать, но закон о
рыболовстве — это пример
всевластия федеральных органов.
Его авторы даже не делают попыток
разделить полномочия с регионами
согласно Конституции и
двухсторонним соглашениям. Вообще
никаких шевелений! В каждом регионе
будет представитель федеральной
власти, дающий право вести рыбный
промысел. Он сможет, например,
выдавать лицензию на 25 лет. То есть
лицензию получит тот, кто больше
"отвалит" этому представителю.
Другого принципа там нет!

В марте я послал
запрос Черномырдину по поводу
одного любопытного постановления
за его подписью. Этим
постановлением Мосрыбхозу
выдается квота на лов по 20 тысяч
тонн морепродуктов ежегодно в
течение трех лет. Мосрыбхоз
находится в Москве, не имеет ни
кораблей, ни береговых, ни плавучих
баз ни на Дальнем Востоке, ни на
Черном море. А 60 тысяч тонн это, я
вам скажу, прилично. Причем вы
зарабатываете деньги без всякой
ловли. Вот вы получили эту квоту и
перепродали ее другому, который
будет ловить, и только на одной
такой операции имеете десятки
миллионов долларов. Квоты можно
продавать не только российским, но
и иностранным предприятиям. Обычно
за рубеж и продают. В итоге их
корабли плавают, а наши остаются
без работы. Поток же морепродуктов
в большей мере пойдет мимо нашего
региона. Скажем, квота продана
китайской, корейской или японской
компании. Они поймали рыбу,
переработали, это их продукция, их
собственность.

Вот весь механизм.
И, естественно, я как представитель
региона, не могу "пропустить"
такой закон. Нам небезразлично, по
какой цене и в каком ассортименте
попадут в Иркутск морепродукты.
Почему нельзя дать квоту
камчатским, сахалинским,
приморским предприятиям? А завтра
такая ситуация может быть и на
Байкале: вы там живете, у вас есть
суда и сети, есть лицензия на
промысловый лов, скажем, омуля, а
квоту получит москвич, и вы будете
простаивать.

Законопроект "О
рыболовстве" принят Думой в
первом чтении, но ко второму чтению
пришло уже около полутора тысяч
поправок и замечаний. Возмущение
большое, пыль стоит до потолка.
Такое количество поправок
означает, что закон негодный и
нужно возвращаться к первому
чтению, менять саму концепцию.

— Сейчас Дума
обсуждает проект налогового
кодекса. Что предлагаете вы?

— Промышленный
спад продолжается, а поэтому доходы
бюджетов всех уровней сокращаются.
Правительство в ответ ужесточает
схему налогов, увеличивает их
размеры и количество. И я не вижу
изменений в проекте налогового
кодекса. Предлагаю сократить сумму
налоговых отчислений примерно
вдвое, а количество собираемых
налогов сделать доступным
пониманию (скажем, из 50 оставить 20).
Тогда через два—три года неизбежен
подъем производства и рост
налоговых отчислений.

Правительство
резонно спрашивает: а как прожить
эти два года? Отвечаю: экономьте,
ребята, деньги. Рассматривайте не
только доходную часть, но и о
расходах порассуждайте. Месяца
полтора назад я был на Сахалине,
чтобы поучаствовать в работе
правительственной комиссии по
распределению финансовых ресурсов
для досрочного завоза грузов
первой необходимости на северные
территории. Так вот, 52 человека
прилетели из Москвы спецрейсом и
поселились в гостинице, где один
номер стоит не менее 200 долларов в
сутки. Во главе — вице-премьер
Серов. Были там, конечно, и
представители коммерческих
структур, они платили сами, но
большинство-то — чиновники.
Посчитайте, сколько стоит спецрейс
и гостиницы. И таких примеров я могу
назвать десятки. Вот он, источник
экономии.

— Как
складываются отношения между
фракцией "Наш дом — Россия" и
правительством? Вообще, чего можно
ждать от реорганизации кабинета?

— Во фракции
"Наш дом — Россия" непростая
ситуация. Вот обычная сцена.
Недавно фракция обсуждала
законопроект о хлебной инспекции.
Пришел руководитель инспекции (это
правительственная структура). Он и
депутаты-аграрии — за. А президент
против данного закона. И с дорожным
фондом точно так же. Поэтому
президент и правительство должны
договориться, кто есть старший
брат, а кто младший, и занимать
единую позицию. НДР считается
проправительственной фракцией. Но
я хочу уточнить:
проправительственной или
пропрезидентской? И в этом деле у
нас постоянно происходят
разногласия и сбои. 19 апреля
состоится очередной съезд движения
"Наш дом — Россия", где я
намерен поставить вопрос жестко:
или президент и правительство
договариваются, или я буду
голосовать без учета позиции
фракции. Так готовы поступить
многие члены НДР. Это серьезное
предупреждение.

Есть и другие
моменты. Заместителем председателя
исполкома движения работает бывший
заместитель заведующего отделом ЦК
КПСС. И таких людей там много, и они
держатся за прежние принципы. Так
что в НДР ощущается
коммунистическая,
социалистическая система. Это
создает проблемы между исполкомом
движения и парламентской фракцией.

Реорганизацию
правительства нужно было делать
сразу после президентских выборов.
Но так как у Бориса Николаевича
были перед кем-то определенные
обязательства, то поступили
по-другому и стали говорить: "Вот
единая команда!" На самом деле
единой команды не было, и каждое
отраслевое министерство тащило
одеяло на себя. Особенно это
сказалось при принятии бюджета на
1997 год. Поэтому реорганизация
коснулась прежде всего отраслевых
министерств. Ликвидированы
Минстрой, Миноборонпром, Минпром, а
также госкомитеты по рыболовству и
лесной промышленности. Их функции
передали в Министерство экономики.
Уменьшились и лоббистские
возможности аграрного сектора, так
как упразднен пост вице-премьера по
аграрным вопросам. Сейчас
аграрники пытаются вернуть кресло,
но если им это удастся, то
непонятно, для чего тогда стоило
затевать реорганизацию.

В правительство
пришли непопулярные в народе
Уринсон, Чубайс и Кох. Они имеют
достаточный опыт работы в
федеральных органах власти и
настроены очень жестко отстаивать
интересы государства в целом перед
лоббизмом думских депутатов и
членов Совета Федерации. Есть
надежда на успех, но быстрых
результатов не будет.

— Не так давно
вы критиковали областную
администрацию за слабое
взаимодействие с депутатами
Государственной Думы. Что-нибудь
изменилось?

— Критика пошла на
пользу. После бурных обсуждений и
взаимных обид с нами в Москве
несколько раз встречался Ю.А.
Ножиков (последний раз были семь
депутатов от Иркутской области из
восьми, за исключением Машинского).
А несколько дней назад я, Шуба и
Турусин встречались с ним в
Иркутске. Кроме того, за неделю
парламентских каникул мне удалось
обсудить конкретные вопросы с
большинством заместителей
Ножикова. Взаимодействие идет по
двум направлениям: в
"пробивании" финансовых
ресурсов для области и в
законодательной работе. Конечно, мы
говорим и нелицеприятные вещи.
Например, плохо, когда начальник
финансового управления области в
течение прошлого года не
встречался с нами, депутатами, ни
разу. Юрий Абрамович уже сделал
вывод, заменив этого начальника.
Думаю, что в ближайшие месяцы
Ножиков произведет и другие
изменения в своей команде.

— Вы дважды, в
1993 и 1995 годах, избирались депутатом
Государственной Думы от областного
центра, вас хорошо знают иркутяне.
Ощутима ли разница между
депутатами, прошедшими в округах и
по партийным спискам?

— Очень хорошо
чувствую эту разницу на себе. Есть
моральная ответственность перед
собой и перед людьми, необходимость
приезжать и смотреть друг другу в
глаза. Ведь не только я высказываю
требования и замечания, но и в мой
адрес тоже идут. Когда же ты
избираешься по партийному списку,
то есть как бы всей Россией, то
контакт с избирателями,
естественно, размыт. В частности,
Вера Семеновна Савчук во время
первой нашей встречи с
администрацией и депутатами
Законодательного собрания области
заявила, что она депутат не от
Иркутской области, а компартия ее
закрепила за всем
Восточно-Сибирским регионом,
включая Бурятию и Читинскую
область.

—
Приближаются выборы губернатора
Иркутской области. Кто они,
реальные претенденты на высокий
пост, и существует ли вероятность
вашего выдвижения?

— Остался год,
срок достаточно большой, но
какие-то прогнозы уже делаются.
Отношусь к выборам положительно, но
они не должны быть формальностью,
когда кампания идет один—два
месяца. Полгода предвыборной
борьбы — это тяжело, непросто, но
зато для всех очевидна важность
выбора. Внимание к выборам в
Иркутской области, крупном
сырьевом регионе, будет очень
велико не только в России, но и за
рубежом.

Понятно, что в 1994
году фактически были выборы без
выбора. И победитель, и его
приблизительный результат были
всем заранее известны, хотя мы,
промышленники, усиленно работали
на будущего победителя. Полагаю,
что выборы 1998 года пройдут не так.
Их сценарий будет интересным и
интригующим. Я не призываю народ к
политизации, но советую
разобраться в кандидатах, ведь
иного способа повлиять на ситуацию,
кроме выборов, нет.

Фамилии реальных
претендентов известны. Видимо,
будет участвовать мэр Иркутска.
Полагаю, что несколько крупных
директоров-промышленников
скооперируются и выдвинут свою
кандидатуру хотя бы потому, что у
многих предприятий появились
реальные хозяева-москвичи, которые
захотят поучаствовать в
губернаторских выборах через
представителей региона. Вероятно,
левое движение выдвинет даже не
одного, а двух-трех кандидатов.
В-общем, семь-восемь реальных
участников будет наверняка.

Я буду
участвовать, но не в качестве
кандидата, а работать на чью-то
команду. На чью — пока не могу
сказать. Избирателям, конечно,
будет небезразлично мое мнение по
поводу того или иного кандидата, и я
его выскажу ближе к выборам.