Страсти по
Андрею

4 апреля
исполнилось бы 65 лет со дня
рождения великого русского
кинорежиссера Андрея Тарковского

Анатолий
СЕМЕНОВ, "Восточно-Сибирская
правда"

Вот уже более
десятилетия нет с нами Андрея
Арсентьевича Тарковского. Он
скончался в конце декабря 1986 года
от рака мозга в Париже и был
похоронен на кладбище
Сент-Женевьев-де-Буа, где покоится
прах многих великих русских людей,
ставших изгнанниками и
эмигрантами. Среди них великий
русский писатель Иван Бунин,
выдающийся художник Константин
Коровин. Вот и перед почитателями
таланта мастера кинематографа,
заслужившего мировую известность,
всегда стоял вопрос: а почему же он,
А.А. Тарковский, все-таки уехал в 1982
году из Советского Союза и так и не
вернулся на родину?

Однажды сам
Тарковский так ответил на этот
вопрос: "Я устал бороться, но от
России, от родины никогда не
отрекался и не отрекусь".

В эпоху гласности
и перестройки, когда кинорежиссера
уже не стало, были опубликованы его
письма в ЦК КПСС, а адресовал он их
Генеральным секретарям ЦК Ю.В.
Андропову и К.У. Черненко, в отдел
культуры… Первое помечено
октябрем 1970 года, когда в Москве
готовился к съемкам двухсерийной
картины "Солярис" по мотивам
книги знаменитого
писателя-фантаста Станислава Лема.

Из этого письма
можно узнать, что он просил
заместителя заведующего отделом
культуры ЦК партии И.С. Черноуцана
положительно решить вопрос со
сметой на картину, которую Комитет
по кинематографии сильно урезал,
более того, тогдашний первый
заместитель председателя Госкино
СССР В.Е. Баскаков предложил
картину "закрыть", если
съемочная группа не согласится с
предложенной сметой.

"Важнейшей
темой нашего фильма должна стать
тема нравственного подвига. Речь
идет о человеке, достигающем новых
порогов познания мира и самого
себя, — убеждал Тарковский, — и о
том, как это познание заставляет
человека по-новому решать вопросы,
возникающие в его отношениях с
другими людьми. Наш главный герой —
ученый, который по логике своего
творческого труда приходит к
необходимости заново осмыслить
моральные категории, которыми он
жил до сих пор, и изжить в себе то
дурное, что мешало ему стать на
новый нравственный уровень. Вокруг
этой проблемы складываются и
концентрируются его отношения с
другими персонажами".

С большими
трудностями, но картина была снята
и выпущена на экраны. Помню, ее
самыми большими поклонниками стала
студенческая молодежь, и
зрительные залы не пустовали, фильм
широко обсуждался. "Литературная
газета" в рецензии на картину
писала: "Экология — слово,
которое мы и не слыхивали прежде,
становится не просто модным, а
выражает какую-то насущную
потребность человечества. Вода,
воздух, трава и листья, о которых мы
прежде и думать не думали, как не
думает прохожий о подорожнике
где-нибудь на тропинке, обнаружили
вдруг опасную хрупкость,
незащищенность, и вся наша Земля,
впервые увиденная снаружи из
космоса, уменьшилась, как
уменьшается отчий дом для
выросшего человека, и получила
право на стесняющую сердце любовь,
которую Тарковский назвал
"спасительной горечью
ностальгии".

Вместе с
кинооператором-постановщиком
Вадимом Юсовым Андрей Тарковский
дал поразительную картину Земли с
ее водами и травами, с
очистительным дождем, который
ниспадает с небес и очищает лик
планеты, стены отчего дома, в
который в итоге ступит главный
герой картины Крис Кельвин, чтобы
опуститься на его пороге на колени
перед своим стариком-отцом,
исповедоваться ему о любви к
ближним и дальним, поделиться
радостями и печалями и как бы
напомнить, что мы живем в
сложнейшем и чудесном мире —
Вселенной — и неотделимы от нее…

В советское
киноискусство Андрей Тарковский
вошел фильмом "Иваново
детство", который поставил в
самом начале шестидесятых.
Прокатная судьба у картины была
сложной, ее одновременно
критиковали и ею восхищались. А
восхищаться было чем. Ведь в кино
пришел человек, который о минувшей
Великой Отечественной войне сказал
новое слово, нашел непривычные для
зрительского глаза средства
киновыразительности. Наиболее
прозорливые кинокритики тогда
утверждали, что у "Иванова
детства" четкая и страстная
режиссерская концепция, а сам фильм
проникнут протестом против войны и
насилия, автор глубоко проник во
внутренний мир героя ленты —
мальчика Ивана, чье детство было
опалено пламенем смертельного
пожарища.

Между тем, к
сожалению, массовый зритель на
такую картину шел неохотно. И, на
мой взгляд, объяснялось это прежде
всего тем, что к такому
кинематографу, который со временем
окрестят "авторским и
поэтичным", мы еще не привыкли.
Ведь проще всего смотреть картину
сюжетную, с приключениями и
погонями, сложнее почувствовать,
что в каждом кадре, в каждом эпизоде
молодой режиссер искал не
приключенческую романтику, а
страшную правду войны, когда его
маленький герой вынужден жить по
законам взрослых, "снедаемый их
страстями". На Венецианском
международном кинофестивале фильм
Тарковского был отмечен одной из
самых престижных наград —
"Золотым львом". О нем узнал
весь кинематографический мир. Но не
был направлен на Каннский
кинофестиваль следующий фильм
режиссера "Андрей Рублев".

У этой картины
судьба еще более трудная. Когда
картина была снята, Госкино СССР
потребовало от ее автора больших
поправок и переделок, некоторые
видные кинорежиссеры того времени
считали, что Тарковский дал историю
России XV века "в перевернутом
виде", что в ней мало узнаваемых
примет давно ушедшего времени.
Мастер по этому поводу писал:
"Одна из целей нашей работы
заключалась в том, чтобы
восстановить реальный мир XV века
для современного зрителя, то есть
представить мир таким, чтобы
зритель не ощутил
"памятниковой" музейной
экзотики… Расчет картины в том,
чтобы показать, как из мрачной
эпохи выросла заразительная
бешеная энергия, которая
просыпается в Бориске (артист
Николай Бурляев) и сгорает с
колоколом".

Народный гений
предстает у Тарковского в
"Андрее Рублеве" и во
многоцветии гениальной
"Троицы", возникающей в самом
финале, когда нельзя оторвать глаз
от увиденного, не проникнуться тем
высоким духовным светом, идеей
добра и согласия, которое заключено
в этом творении… На экраны картина
вышла в 1971 году, да и то в урезанном
виде. Подлинная ее копия
восстановлена в конце
восьмидесятых. Под авторским
названием "Страсти по Андрею"
она была показана по телевидению и
вызвала большой интерес.

Разгорались
страсти и по последующим картинам
Андрея Тарковского — "Зеркало"
и "Сталкер". На последнем он
получил инфаркт, поскольку на
"Мосфильме" по небрежности
загубили негатив ленты и
Тарковскому пришлось ее
переснимать. Это, кажется, и
переполнило край его терпения, и он
принимает приглашение снимать за
границей. В Италии совместно с
телевидением этой страны снимает
"Ностальгию", которую считал
русской картиной. Объяснял это в
письме к Ю.В. Андропову так:
"Работая над этой картиной, мы
постарались вложить в нее всю нашу
любовь к своей стране. Мне, пожалуй,
впервые удался фильм, до такой
степени полный моих личных
переживаний. Надеюсь, что советский
зритель оценит наши усилия
передать тоску по России,
невозможность творчества вне ее,
передать в нем искренние чувства
вечной и святой зависимости от
Родины. Надеюсь, что эта последняя
кинематографическая моя работа
внесет лепту в славу советского
кинематографического искусства,
ради которого я живу и работаю".

Исполнитель
главной роли популярный киноактер
Олег Янковский, побывавший в
Иркутске в связи со съемками фильм
"Сны о России", на встрече с
творческими работниками в Доме
актера рассказывал, как Тарковский
дал ему понять, что на самом деле
для русского актера ностальгия.

— В Риме он
устроил меня в гостинице, — говорил
актер, — а сам на несколько дней
куда-то исчез, оставив меня без
телефонов и адресов. Представьте, в
каком я был настроении, оказавшись
один в чужой стране, в чужом городе.
Когда Андрей появился, то я начал
пенять ему за то, что он так
поступил со мной. Кинорежиссер
воскликнул: "Вот видишь, что
такое другая страна, что такое
тоска по Родине. Я думаю, что роль у
тебя получится".

И она получилась,
своего Горчакова Олег Янковский
сыграл с большой творческой
отдачей, с верой в предложенные
автором обстоятельства; веришь в
то, как он совершает "крестный
ход" с зажженной, но тут же
гаснущей свечой, стремясь донести
ее до другой стороны бассейна,
словно пытаясь доказать себе, что
спастись в этом мире можно и в
одиночку, хотя он слышит перед этим
слова святого безумца Доменико,
который вспыхнул на площади после
своей неистовой проповеди, как
свеча. Он считал, что спасать надо
всех, весь мир, а не себя одного.
Иначе это дело безнадежное. Так
считал и автор фильма.

Фильмы А.А.
Тарковского вошли в сокровищницу
мирового кино, хотя на родине этого
великого мастера экрана не всегда
оценивали по справедливости.
Известно, что такой его киношедевр,
как фильм "Зеркало", поначалу
был отнесен ко второй категории,
т.е. ему сознательно была дана
заниженная оценка, дан
ограниченный тираж. Он пережил и
это, не отказался ни от одной своей
работы, поскольку верил всегда, что
служит делу спасения человечества.
Он нес эту миссию неустанно.