«Западно-Байкальским межрайонным прокурором в Кировский районный суд г. Иркутска направлено административное исковое заявление о признании незаконным бездействия министерства лесного комплекса Иркутской области, выраженного в неисполнении обязанностей по организации проведения лесоустройства на территории 36 лесничеств Иркутской области, где срок проведения лесоустройства превышает 10 лет, и обязании провести лесоустройство на территории данных лесничеств в срок до 1 декабря 2017 года. Требования прокурора удовлетворены в полном объёме».

Стилистика и пунктуация закавыченного текста не мои. Это цитаты из недавнего сообщения прокуратуры Иркутской области, размещённого на официальном сайте ведомства. Последней фразой – «Требования прокурора удовлетворены в полном объёме» – обольщаться не стоит. Она указывает на то, что суд согласился с требованиями прокурора. Но вовсе не значит, что проблема, копившаяся много лет, может быть решена за один год. Для исправления ситуации и «приведения в известность» всех иркутских лесов при очевидном дефиците опытных специалистов и недостаточном выделении средств и определённого законом десятилетия вряд ли хватит.  

Читателям, не имеющим даже малого отношения к лесному хозяйству, поясню, что лесоустройство – это не благоустройство, не какое-то облагораживание лесов, как можно предположить по звучанию термина. Это, как определяли патриархи лесоустроительного дела в России, «приведение лесов в известность». Изучение лесов, описание их таксационных, породных, качественных, количественных и иных характеристик в точной привязке к местности. Располагая актуальными лесоустроительными материалами, вы можете ткнуть пальцем в любую точку на карте и, открыв нужный том, узнать, что в этом конкретном месте, к примеру, растёт старый – преимущественно за 120 лет – сосновый бор с небольшой примесью перестойных берёз, никакими болезнями и вредителями ни разу не тронутый. Пока древесина не потеряла своего высокого качества, эти лесные кварталы желательно было бы отдать в рубку, но при обязательном условии последующего искусственного лесовосстановления посадкой сеянцев, поскольку хвойный подрост здесь отсутствует полностью. А вот этот северный склон (на который ваш палец попал следующий раз) порос молодым ельником. Лесорубам здесь ещё лет тридцать делать будет нечего, но в пожарном отношении ельник очень уязвим. Этот ельник, занимающий несколько лесных кварталов, необходимо ежегодно опахивать, отделяя минерализованной полосой от деревенских покосов… 

Качественное и своевременное лесоустройство обеспечивает эффективное управление лесами, рациональное использование их экономического, прежде всего древесного, ресурса без заметного ущерба для биологического разнообразия, экологической составляющей и других, в том числе нематериальных, полезностей тайги. И напротив – отсутствие актуальных материалов лесо­устройства, использование лесов наугад, по возможностям и потребностям частного лесного бизнеса, неизбежно приводит к деградации лесных экосистем. Это в лучшем случае. А в худшем – к истреблению леса. Утверждать не стану, но с большой долей уверенности предполагаю, что как раз сейчас, особенно последних лет десять, пожалуй, с момента вступления в силу нового Лесного кодекса и в период бесконечной чехарды руководителей лес­ного ведомства в нашей области, леса Приангарья эксплуатируются на истребление. Делается это якобы для удовлетворения потребностей страны в древесине и пополнения бюджетов разного уровня. А по факту для личных накоплений владельцев лесного бизнеса за счёт продажи древесного сырья (полуфабрикаты в виде целлюлозы и качественного пиломатериала – это идеал) за границу по низким ценам. Доход набирается за счёт непомерных по объёму вырубок и продаж, но в бюджеты попадают крохи. Ещё и поэтому, в связи с отсутствием «лесных» денег в бюджете Иркутской области, несмотря на недосягаемое в стране лидерство по объёмам заготовки древесины (в 2015 году почти 35 миллионов кубометров!), на проведение лесоустроительных работ уже много лет региональное правительство не выделяет ни копейки.  

Лес – живой организм. Он живёт, стареет, с годами меняет свой породный состав. Он сгорает и вновь возрождается как птица феникс. Он постоянно меняется не только под влиянием человека, но и под воздействием естественных, природных причин. Поэтому материалы даже самого подробного и качественного лесоустройства соответствуют истине не вечно. Они устаревают. Современным законодательством определён срок их актуальности одним десятилетием. Понятно, что в случае пожарной катастрофы, урагана, нашествия вредителей или болезни актуальность данных может быть утрачена и в считанные месяцы. А где-то, куда человек не успел добраться со своей хозяйственной деятельностью, лесоустроительные материалы могут де-факто сохранять приемлемую (с поправкой на возраст древостоя) точность и 20 лет. Вот только для того, чтобы убедиться, что на определённом участке существенных изменений экосистемы через отведённые законом 10 лет не произошло, здесь необходимо провести новое лесоустройство. А дело это сложное и дорогое. Требующее больших специальных знаний и практических навыков. Не случайно в лесном хозяйстве именно лесоустроители считаются профессиональной элитой.  

«В нарушение требований федерального законодательства на землях лесного фонда Иркутской области лесоустройство давностью 10 и более лет имеют 36 из 37 лесничеств, – сообщает прокуратура на своём официальном сайте. – …В сложившейся ситуации присутствует высокий риск предоставления в аренду по результатам аукционов земель лесного фонда, на которых фактически отсутствуют лесные насаждения либо запасы пригодной для заготовки древесины значительно ниже в связи с произошедшими пожарами, незаконными рубками… Осуществление мероприятий, направленных на предупреждение лесных пожаров и рациональное использование лесных ресурсов лесного фонда Иркутской области, не является полноценным».

Я бы выразился чуть более категорично: «является неполноценным». Ещё правильнее было бы утверждать, что без актуальных материалов лесоустройства обеспечить грамотное управление лесами невозможно в принципе. Прокуратура выбрала самое мягкое выражение. Возможно, чтобы не слишком обидеть региональных чиновников, возглавляющих сегодня лесную отрасль и представляющих региональную власть в целом. Тем более что личная вина этих конкретных чиновников, работающих сегодня, в сложившейся ситуации если и есть, то не так велика. Ситуация складывалась годами в связи с бездействием их предшественников. Задача Сергея Шеверды, возглавившего недавно министерство лесного комплекса, как и всего правительства Иркутской области, – в самые сжатые сроки разгрести накопившиеся лесные проблемы. Не скрывать их, как скрывали они нынешним летом площади и количество лесных пожаров. Не пре­уменьшать, чтобы область приличнее выглядела на общероссийском фоне, а разгребать и разгребать, начав с максимально возможной интенсификации лесоустроительных работ, потому что без этого не видно, куда и как мы можем двигаться дальше. Только восстановив актуальность материалов лесо­устройства, область сможет заготовить оптимальное количество древесины, не наломав дров. Не допустив истребления лесных экосистем для пополнения личных счетов владельцев частного лесного бизнеса. 

Не встречал в нашей области чиновника, который бы согласился с утверждением, что нарастающая интенсивность рубок в Иркутской области может привести к истреблению леса. «Это не более чем журналистские эмоции, – утверждают они. – А у нас есть официальные цифры!» И «выкатывают» в противовес моим размышлениям годовой объём расчётной лесосеки, который практически в два раза превышает годовой объём заготавливаемой древесины. Расчётная лесосека – это тот объём древесины, изъятие которого из лесной экосистемы считается безопасным: вот, сколько древесины за год приросло, столько и изъяли. Не больше. Значит, речи об истреблении быть не может. Теоретически они правы на все сто процентов. Но парадокс в том, что объективно рассчитать объём расчётной лесосеки без актуальных материалов лесоустройства невозможно в принципе. А их у нас по состоянию на 1 января нынешнего года – таксационных данных, срок давности которых не превышает установленные законом 10 лет – имелось всего-то на неполных 11 процентов (10,7%) лесной площади. Об этом в конце ушедшего лета сообщил участникам областного лесного форума Виктор Фищенко, первый заместитель директора «Прибайкаллеспроекта» – филиала ФГБУ «Рослесинфорг».

– Это означает, что материалы лесоустройства на 89 процентов лесов области непригодны к проектированию мероприятий по охране, защите и воспроизводству лесов, – сделал вывод Виктор Васильевич. От себя добавлю, что и к расчёту объёма безопасного для природы изъятия древесины, той самой «цифры» расчётной лесосеки, на основе которой строится в нашей области лесозаготовительный бизнес, эти материалы тоже абсолютно непригодны. Область сегодня вырубает леса не столько, сколько можно, а столько, сколько хочется и на сколько хватает мощности у лесопромышленников. Без ограничений.

Ещё примерно за месяц до того, как Западно-Байкальским прокурором было направлено административное исковое заявление в Кировский районный суд Иркутска о признании незаконным бездействия министерства лесного комплекса Иркутской области, мы встречались с Сергеем Шевердой, возглавившим в начале нынешнего марта Агентство лесного хозяйства, позже переименованное в министерство лесного комплекса Иркутской области. Разговор о проблемах, стоящих перед министерством, Сергей Васильевич начал как раз с безнадёжно устаревших материалов лесоустройства, из которых давность более половины (примерно 55%) к началу 2016 года превышала два десятилетия вместо разрешённого законом одного. И заговорил он об этом не потому, что я спросил, а потому, что без этих данных управление лесами не может быть эффективным.

– У нас очень плохое соотношение свежего лесоустройства к площади лесов, – признал он невесело. – Ни в прошлом, ни в нынешнем году на лесоустройство так называемых незакреплённых площадей, не переданных в аренду лесопользователям, государством не было выделено ни копейки. И ни один гектар таких лесов устроен не был. 

Акцент на незакреплённые участки лесного фонда, не переданные в пользование арендаторам, министр делает не случайно. Дело в том, что критикованный-перекритикованный лесной бизнес, идущий на всяческие ухищрения, чтобы, потратив минимум средств,  заготовить максимум древесины раньше государства – собственника леса, понял острую необходимость затрат на лесоустройство. Понял, что, не зная, где чего сколько и какого качества растёт, он не сможет рационально управлять собственным бизнесом. А без эффективного управления не только до снижения объёма прибыли, даже до банкротства недалеко. Поэтому платит лесоустроителям. И платит немало. Профессиональное наземное (наиболее точное и качественное) лесоустройство стоит дорого. 

– А где же работают наши прибайкальцы? – спрашиваю министра, подразумевая специалистов «Прибайкаллеспроекта». 

– У арендаторов, – отвечает. – «Прибайкаллеспроект» в этом году очень много взял работ. Кроме них на территории области, у арендаторов, работает ещё и «Востсиблеспроект», это красноярцы. И лесоустрои­тельные предприятия из Читы и Бурятии. Арендаторы очень активно начинают заниматься лесоустройством своих участков, понимая, что кроме них самих этого не сделает никто. А объективную оценку леса на арендованных участках им знать необходимо, чтобы принимать правильные решения. В нынешнем году суммарно всеми лесопользователями за свой счёт будет устроено полтора миллиона гектаров лесов. 

Полтора миллионов гектаров – цифра огромная. Но это если рассматривать её саму по себе, отдельно. А если сравнить с общей площадью лесов Иркутской области, то окажется, что это всего лишь чуть больше двух процентов. А для того, чтобы войти в законный график и не допускать устаревания лесоустроительной документации более чем на 10 лет, надо ежегодно «устраивать» не менее шести с половиной миллионов гектаров. 

С вступлением в силу Лесного кодекса 2006 года и передачей лесных полномочий на региональный уровень федеральный бюджет прекратил финансирование лесоустройства в надежде, что регионы станут делать это за свой счёт. Не получилось. Скоро федеральное финансирование этих работ было возобновлено, но с непременным условием – только в складчину с регионами. На условиях софинансирования. Иначе из Москвы – ни рубля. И вот тут наша область, может быть, по причине частой смены губернаторов и руководителей регионального лесного ведомства, показала себя в числе самых недальновидных субъектов федерации, равнодушных к судьбе своих лесов. Она отказалась выделять средства на приведение своих лесов в известность. Федерация ответила взаимностью. Цифра расчётной лесосеки, которая служит основой для развития лесопромышленного бизнеса и заманивает инвесторов ароматом «деревянных» рублей, хоть и осталась на бумаге официальной, заверенной печатями и подписями, в реальности превратилась в мыльный пузырь, которым можно любоваться и даже гордиться, но который совершенно невозможно использовать в делах практических. 

– Самые большие проблемы, вы­званные отсутствием актуальных материалов лесоустройства, у нас возникают на юге области, – разъясняет ситуацию Сергей Шеверда. – Это Иркутский, Черемховский, Заларинский районы. Здесь мы не можем найти лесов даже для удовлетворения собственных нужд граждан и для выполнения закона об исключительных случаях – для предоставления леса на корню крестьянско-фермерским хозяйствам. Расчётная лесосека по бумагам есть, а живого леса по факту найти не можем. Его и так уже здесь немного оставалось, да и тот в больших количествах незаконно вырублен. 

Нынешний полевой сезон для проведения самых точных наземных лесоустроительных работ нашей областью уже безвозвратно потерян. До будущего, казалось бы, море времени – он начинается не раньше мая. Но и он (даже если область найдёт достаточно денег и изъявит самое горячее желание для софинансирования работ с федеральным бюджетом) уже почти потерян, поскольку лесоустроительные предприятия России завершают верстать планы сезона будущего, как правило, ещё где-то в середине июля года текущего. Понятно, что к настоящему времени все планы на будущее лето давно свёрстаны. Но некоторая надежда всё-таки пока ещё есть. 

– Я уже встречался, разговаривал с Сергеем Штраховым, директором «Рослесинфорга», – рассказывает министр лесного комплекса области. – Спрашивал, сможем ли мы вписаться в программу 2017 года, если найдём средства для софинансирования работ. И он по­обещал содействие. Того, что делают арендаторы, конечно, совершенно недостаточно. Лесоустройство, чтобы быть комплексным, должно проводиться не фрагментарно, по нескольку лесных кварталов, а территориями целых лесничеств. Тогда будет понятная картина. По Лесному кодексу участком, на котором планируются и реализуются лесохозяйственные мероприятия  и производятся все расчёты, является лесничество. 

Надежду на лучшее заметно усилила ссылка Сергея Васильевича на то, что в последнее время проблемой лесоустройства заметно озаботились и депутаты Законодательного Собрания Иркутской области, и региональное правительство.  

– Я думаю, если из бюджета Иркутской области на эти цели будут выделены средства, я ещё раз встречусь с директором «Рослесинфорга» и постараюсь убедить его включить нашу область в программу проведения лесоустроительных работ 2017 года на условиях софинансирования, – говорит Сергей Шеверда. 

Я бы окончательно поверил в хороший исход, если бы в последнем предложении, произнесённом министром лесного комплекса, не прозвучало слово «если».