Даже началась эта история в духе современности – с сообщения в одной из соцсетей, просьбы о помощи: «Чёрные лесорубы» выждали, пока закончится сенокос, и сожгли всё сено, заготовленное для фермерского хозяйства на зиму, чтобы им не мешали рубить и вывозить лес через сенокосные поля…» И «Иркутский репортёр» отправился в Боханский район выяснять обстоятельства этой огненной драмы.

Поджог – идеально выбранное время 

В тот воскресный вечер 18 сентября большая семья фермеров наконец-то по настоящему отдыхала после окончания уборки урожая и подготовки к зиме. Только что они собрали всё сено, накрыли его тентами, выкопали последнюю картошку, срулонили зелёнку… Доярка Ирина отдоилась в одиннадцать вечера, и все сидели за чаем, подводили итоги. Приёмный сын Олежка, из неблагополучной многодетной семьи из Вершины, уже спал. Сидели сам Руслан, его отец с матерью, Ирина и пастух. Чаёвничали долго, спать разошлись только к половине второго ночи. Усталые, заснули сразу.

В три часа ночи мать Руслана, Анфиса Анасовна, вышла во двор, что называется, «до ветру». Ветра не было, стояла спокойная лунная ночь – было полнолуние, и по двору усадьбы можно было ходить без фонарика. Она вернулась в дом и снова легла досыпать до утра. В половине пятого поднялся пастух – он, как по будильнику, вставал в это время каждое утро. Едва он вышел во двор, как тут же вбежал в дом: «Вставайте, сено горит!»

Рулоны сена были сложены под тент метрах в двадцати от забора усадьбы снаружи. Поэтому загореться от случайной искры обитателей заимки оно не могло физически. Фермеры высыпали на улицу, но спасать было нечего – было видно, что копна загорелась не с одного краю, а чьей-то шаловливой рукой была аккуратно запалена сразу со всех сторон. Тушить своими силами её было бесполезно. Для порядка позвонили в пожарную охрану, но там, выяснив, что произошло, «успокоили»: «Чего ехать-то, пока доедем – всё уже догорит и погаснет». Руслан на тракторе попытался растащить  сено в стороны, но это ничем не помогло – только уберегли лес от бушевавшего огня. 

Менее чем за час полуторагодовой запас сена сгорел в тонкий серый пепел. Пожарище дымилось ещё несколько дней. В причинах возгорания не сомневался никто из оби­тателей заимки – это была месть «чёрных лесорубов». 

– Они знали, что делали, и выжидали именно этот момент – когда сено будет всё собрано и сложено. И поджигали так, чтобы нанести максимальный ущерб, – зло комментирует Руслан. – Ну, подожгли бы дом – мы бы его отстроили, пока пожили бы в бане. А сено – это невос­полнимый ресурс. Теперь коров кормить нечем. Или мы достанем где-то сено на зиму, или коров придётся забивать на мясо. А это значит – не развивать ферму дальше, а откатываться к самому началу, на два года назад…

А всё так хорошо начиналось. 

Фермеры: «Поехали к Бабаю»

Юля и Руслан были вместе всегда, сколько себя помнят. Познакомились в детстве, полюбили подростками, поженились, как только стало можно.  Из родного Усолья-Сибирского уехали учиться в Иркутск. Юля поступила в нархоз, на экономиста, Руслан – в медицинский университет, на стоматолога. Родили двух детей. И всё бы хорошо, но не хватало в жизни какой-то внутренней гармонии, осознания своего жизненного пути. Первым не выдержал Руслан – бросил институт после четвёртого курса, подался в торговлю, продавал продукты питания, открыл свой магазин. 

Всё изменилось два года назад. Из-за кризиса заниматься торговлей стало совсем невыгодно, да и желания особого продолжать эту линию не было. Руслан стал думать, как жить дальше. Разговорился с братом, успешным стоматологом. Там, в семейных советах, и родилась идея – вернуться к земле. К весне 2014 года он уже создал свой проект семейной фермы. Они с братом проводили время до поздней ночи, рассчитывая, чем лучше заниматься. Решили, что лучше всего развивать овощеводство и молочное направление. 

Проблемы начались с поиском свободных земель. В родном Усолье всё было занято крупными сельхозпредприятиями местных гигантов Фронтенко и Сумарокова. Тогда брат сказал: «Поехали на родину, к Бабаю…».  Родня братьев жила в соседнем Боханском районе. Когда-то, в середине 60-х, с Кубани сюда приехал их дед, «Бабай» по-татарски. Дед был бригадиром шестой бригады, он очищал от лесов боханские просторы под пахотные земли колхоза имени Ленина. Отец и сестра Раиса до сих пор живут в Шунтах, под Боханом. 

И сразу всё начало срастаться. Администрация начинания новых фермеров поддержала и выделила 24 гектара бывших колхозных земель. Сестра Раиса сказала: «Бабай будет за вас, и всё получится». За лето 2014 года Руслан за три недели очистил поля от проросших за бесхозяйственное безвременье ёлок, посадил первую картошку, рядом поставил летник и прожил там первые месяцы, изредка разъезжая по окрестностям – искал место под ферму.

А потом неожиданно повезло ещё раз. Рядом с землями Руслана стояла заимка местного жителя Саши Бабушкина. Тот сначала наблюдал, как Руслан пашет, как проклятый, потом пришёл знакомиться, вспомнил деда, и через некоторое время предложил купить его заимку – дом, скважину под воду, рядом ручей, и сто пять гектаров земель. Предложение, от которого невозможно отказаться. Так появилась ферма – по документам адрес записан как «местность Ажлык-105». К осени у Руслана было пять коров. Он поставил баню, навес и стайку. В октябре переехал на заимку окончательно. Зимовал один.

– Электричества нет. Связи нет. Чтобы позвонить жене, нужно бежать в поле, искать, где ловит связь. Если забегаешься и забудешь позвонить – в городе паника, Юля начинает думать, что случилось что-то страшное, – с улыбкой рассказывает о первых трудностях Руслан. – Сам доил, сам у коров роды принимал. Когда собака порвала бок телёнку, прямо вырвала лоскут кожи – сам зашивал. Пригодилось неоконченное медицинское образование. 

Так прошла зима. А весной сдались и переехали к нему родители. Мать, Анфиса Анасовна, рассказывает – сначала в затею сына не верили, были против: государство фермерам не помогает, чётко прописанных законов нет, лучше бы Руслан закончил медицинский. Но потом поняли, что выбор сделан – сын уже упёрся, у него начало получаться, и ему нужна была помощь. 

А они с отцом, Мансуром Галиевичем, любили землю, и, хоть сами всегда считали себя итээрами, интеллектуально-техническими работниками, всю жизнь прожили на земле, всегда со своим подсобным хозяйством, и теперь, на пенсии, могли помочь сыну развивать ферму.   

– Мы сразу полюбили это место – оно Богом выбрано! – Рассказывает Анфиса Анасовна. – Приехали – ужаснулись! Сын жил в какой-то землянке – ни штор, ни уюта, стены не были обиты досками – голые брёвна! Надо было утеплять стайки, ­обустраивать усадьбу. Мы взялись, втянулись и остались здесь насовсем.

К этой осени, спустя два года, ферма процветала. В стайках мычало тридцать голов КРС, шесть овец, лениво бродили по лугам две лошади. С полей собрали восемь тонн картошки – всей семьёй собирали, из Усолья на страду приехала даже Юлина 80-летняя бабушка. Скоту на корм собрали шесть тонн кабачков и тыкв, заготовили 250 тюков сена. Наёмная доярка Ирина, ставшая членом семьи, в сутки надаивала до 145 литров молока – половина расходилась по домам местных, и фермеры уже готовили документы, чтобы молоко официально сдавать местным магазинам.   

Идиллия закончилась в ночь на 19 сентября.

Конфликт: «Ну, спасибо, тёща, сдала зятя…»

Руслан Мухаметдинов: «Я пойду до конца». Фермера не пугают даже угрозы физической расправы

Про «чёрных лесорубов» Руслан узнал в первые дни жизни на заимке – в лесу постоянно слышался звук работающих бензопил. От Бохана заимка по просёлочной дороге в полях находится километрах в двенадцати, но по прямой, через лес, есть другая дорога – три километра до Харатиргена. Именно оттуда постоянно приезжала техника на незаконный промысел. Руслан ездил на деляны на коне – сначала знакомился. Потом начал возмущаться, по-хорошему просил перестать валить лес. На «чёрных лесорубов» это никакого влияния не имело – бывали дни, когда стволы валились на расстоянии прямой видимости, прямо за забором заимки. 

«Ты не местный. Это наша земля и наш лес. Что хотим – то и делаем», – на пальцах объясняли ему местные мужики. На угрозы, что он будет жаловаться в полицию, от него просто отмахнулись: «Да куда хочешь обращайся». 

– Полиция об этом, конечно, знала. В прошлом году у местных начал пропадать скот. Сотрудники полиции приезжали ко мне, расспрашивали, не видел ли я отбившихся от стада коров или незнакомых машин. Я им говорю: «Скота я не видел, а вот то, что рубят лес – сколько угодно!» – рассказывает Руслан. – Мы обменялись телефонами. Через несколько дней снова начали рубить – прямо на окраине моего поля, стволы падали прямо на пашню. Я позвонил по этому телефону, говорю, что прямо сейчас идёт погрузка, они по моему полю брёвна таскают. Мне сказали, что сейчас приедут, ехали полтора часа».  

Вскоре на деляне показалась полицейская «Нива», лесорубов забрали в отдел полиции, а Руслану пожали руку и сказали «спасибо». Но через пару дней, когда он утром поехал за дровами, на той же деляне он встретил всё тех же людей – они большой командой, с трактором, «УАЗом» и «КамАЗом», заезжали на очередную смену. Руслану сказали: «Вот зря ты, парень, сдал нас полиции. У тебя будут проблемы…». После этого вызовы полиции перестали приносить ощутимые результаты – она ехала на заимку так долго, что лесорубы успевали свернуться и уехать в Харатирген. Фермеры подозревают, что лесорубов о приближающемся наряде просто предупреждали… 

Дело доходило до курьёзов. Когда доярка Ирина узнала, что власти объявили премию за выдачу «чёрных лесорубов», она узнала этот номер телефона и, когда в очередной раз в осеннем воздухе раздался комариный звук бензопилы, позвонила. Сотрудники полиции приехали быстро, из леса послышались крики и даже несколько выстрелов, бригаду задержали… А через несколько дней Ирине сообщили, что в бригаде был её зять, который передал ей тёплые слова: «Ну, спасибо, тёща, сдала родного зятя, чуть не посадила…» 

После этого и пошли нехорошие разговоры. Сначала были только невнятные угрозы лесорубов. Потом к доярке Ирине приехал младший сын и сказал по секрету: «Мама, сваливай ты с этой фермы, их скоро сожгут – только дождутся, когда они сено соберут…» 

После пожара местная полиция сначала не хотела верить, что сожгли так много сена, как сообщали за­явители. Потом подозревали, что фермеры сами по неосторожности устроили поджог – например, курили рядом со стогом. Фермеры не столько негодуют, сколько удивляются – стог стоит в нескольких десятках метров от дома, кто туда ночью курить пойдёт? После волны общественного интереса, поднятого друзьями фермеров в соцсетях, делом заинтересовалась уже иркутская полиция. 

«Сотрудники межмуниципального отдела МВД России «Боханский» выясняют причины возгорания стогов сена. С заявлением о происшествии накануне обратился руководитель одного из фермерских хозяйств, расположенного в нескольких километрах от районного центра. Сразу после поступления сообщения в дежурную часть полиции на место происшествия была направлена следственно-оперативная группа. В настоящее время по данному факту проводится доследственная проверка, в рамках которой устанавливаются все обстоятельства случившегося, а также ущерб, причинённый в результате возгорания. Отрабатываются различные версии», – сообщила пресс-служба областного ГУВД уже во вторник, 20 сентября.

На заимку приезжали эксперты-криминалисты, а на следующий день стало известно, что по этому факту заведено уголовное дело по ч. 2 статьи 167 УК РФ. Сейчас сотрудники полиции Бохана работают с подозреваемыми, проводится проверка. 

Руслан говорит, что теперь доходящие из соседнего Харатиргена разговоры носят совсем угрожающий характер: ему передают, что, если он не уедет, лесорубы готовы на всё, вплоть до физического устранения тех, кто мешает этому бизнесу. Его удивляет только их уверенность в безнаказанности. У Руслана есть видеозаписи на телефоне. Отступать он не собирается: «Я пойду до конца»…