«Сохранить весь город в первозданном виде невозможно»
В Иркутске, получившем статус исторического поселения, остаётся всё меньше по-настоящему исторического. Деревянные дома с кружевными наличниками, которыми восхищаются туристы, похоже, не вызывают таких же нежных чувств у местных жителей. По крайней мере, у тех, кто помогает им сгореть. За последние годы центр города, несмотря на регламенты, ограничивающие свободу застройщиков в исторической «заповедной» зоне и рядом с ней, сильно изменился. Почему так происходит и что с этим делать, мы решили расспросить человека, отвечающего за историческое архитектурное наследие Иркутской области. Оказалось, у руководителя Службы по охране объектов культурного наследия региона Вадима Литвиненко как раз есть желание донести свою позицию до широкой общественности.
– Предчувствуя вопрос о пожарах, сразу хочу сказать: сгоревший памятник не даёт собственнику «освобождённой» площадки возможности вести на ней новое строительство. Снять обременение с земельного участка, где находился памятник, состоящий на государственной охране, практически невозможно, – заявляет Вадим Литвиненко.
Дело в том, что все решения, связанные с исключением из реестра, переносом на другие площадки и так далее региональных и федеральных памятников находятся в компетенции правительства РФ. На сегодняшний день по Иркутску нет ни одного объекта, снятого с госохраны решением премьер-министра. Даже полная физическая утрата не влечёт за собой исключения объекта из «наших» списков.
– С чем, по-вашему, связана очередная волна пожаров?
– Пожары в основном происходят в районах деревянной застройки в самом центре. Предполагаю, причины лежат внутри самой территории. Неблагополучный контингент проживающих, плохое техническое состояние жилья, окончание тёплых дней и наступление холодов, а следствие – огонь, который не только памятники уничтожает, а иногда уносит и жизни людей.
Это не столько война против памятников, сколько война людей самих с собой, с неосторожностью, попустительством, с преступной халатностью.
К слову, в большинстве случаев после пожаров мы подаём заявление в полицию – в возбуждении уголовного дела нам отказывают за отсутствием события преступления. Это дома на улице Лапина, Тимирязева, Киевской, Дзержинского.
– Кстати об улице Лапина: на каком этапе восстановление дома Шубина, № 23?
– За этим домом многие следят, это красивый федеральный памятник, официально (из подтверждённых документами) самый старый деревянный дом Иркутска, которому удалось пережить пожар 1879-го. Два года назад его изъяли у собственников, по решению суда продали. Его новый хозяин – ООО «ЭлитСтрой». Около года ушло на то, чтобы решить вопрос расчёта с бывшими собственниками и регистрацией права на дом Шубина. На сегодня инвестор получил задание на реставрацию, согласовал его, обследовал объект, занимается проектом реставрации и экспертизой, чтобы получить разрешение на производство работ на памятнике федерального значения. Срок исполнения охранного обязательства – 2015 год.
Если на месте памятника ничего особенно нового построить нельзя, то на месте обычных деревянных домов строительный разгул мало что ограничивает.
– Рядовые объекты могут не являться памятниками, но «держат» ансамбль, среду, красные линии. Такие опорные дома чаще всего и попадают под реконструкцию или снос под новое строительство. И здесь появляющиеся объекты регламентируются режимами зоны, в которых находится земельный участок.
– Насколько успешны судебные разбирательства с собственниками?
– Вынужден констатировать, что судебные процессы не всегда дают положительный результат. На сегодня у нас несколько серьёзных дел с разным результатом. Есть решение суда о сносе самовольной постройки на улице Степана Разина, рядом с федеральным памятником – домом Бревнова. Оно возведено не по согласованному проекту.
В суд подавал стройнадзор, мы были третьей стороной, выиграли в первой инстанции и апелляцию в Чите, сейчас ожидаем решения кассации и исхода дела.
А вот с домами на улице Тимирязева обратная ситуация. Четвёртый дом выстроен выше, чем позволяет охранная зона Крестовоздвиженской церкви. Судились на протяжении нескольких лет, иски подавала прокуратура. Собственник успел зарегистрировать свои права на объект незавершённого строительства и выиграл суды первой инстанции, апелляцию, кассацию. Юридически как-то исправить ситуацию уже практически невозможно. Пятнадцатый дом никогда и не был памятником, он тоже находился в охранной зоне. На его месте умудрились построить трёхэтажку на красной линии без проекта. Первый суд – иск подавал Стройнадзор – выиграли, служба выступала третьей стороной. Но апелляция в Чите поддержала собственника, как и кассация. Собственники сейчас ждут некоего успокоения общественного мнения, чтобы люди подзабыли эту тему.
– Но ведь изменяется среда, «лицо» квартала…
– Остановить это тяжело. Мы пытаемся в начале любого нового строительства в режимной зоне работать на упреждение. Проще пресечь нарушение, когда объект ещё в проекте и инвесторы только начинают его прорабатывать.
Зоны охраны никто не отменял, и даже если заинтересованное лицо может снести памятник и он исчезнет физически, это не говорит о том, что он исчезнет из документов, из ПЗО, из реестра и списков. По закону требуется провести большую документальную работу, связанную или с обоснованием включения (не включения) его в реестр, или с выводом из-под госохраны. Этот пакет состоит из научно-исследовательской документации, историко-культурной экспертизы, распоряжения правительства и множества согласований.
Сегодня нет возможности построить что-то на месте памятника официально, а если всё же построили – ввести это в эксплуатацию. Слова о том, что строители жгут дома, чтобы получить себе землю, – это пустое заявление. Любая серьёзная строительная фирма понимает сложности, связанные с дальнейшей работой на таких «проблемных» участках.
Как меняются улицы, можно посмотреть на примере улицы Дзержинского. Она сегодня выглядит бе-зумно неприглядно. Хотя сама по себе Арсенальная (как она называлась раньше) в проекте зон охраны практически никогда и не была заповедной улицей, и её не стоит брать за образец, но соседство современного строительства с памятниками, с перекрёстными заповедными улицами: Грязнова, Богдана Хмельницкого, Урицкого, Бабушкина, Декабрьских Событий, даёт нам понять, как нелепо может иногда выглядеть связь времен…
Умудриться сохранить весь город в первозданном виде, сказать: оставьте памятники и ничего не трогайте, – невозможно. Взять тот же 130 квартал. Если я не ошибаюсь, из 40 объектов там всего 9 памятников. До реконструкции и ремонтно-восстановительных работ объектов культурного наследия было 16. Несколько объектов осталось в статусе выявленных, решение включать их или нет в реестр до сих пор не принято. Рестораны в цокольных этажах, которые мы видим в начале квартала, это не нарушение норм зоны, а современное использование допустимого пространства. Практически в каждый проект инвестор пытается включить цоколь, полноценный этаж, который можно эксплуатировать. Понять коммерсантов можно: реставрировать деревянный дом сегодня довольно дорогостоящее и непростое мероприятие. В среднем квадратный метр по нашим расчётам стоит порядка 80 тысяч рублей. А новое деревянное здание, «не памятник», можно построить по цене 15–20 тысяч рублей за квадратный метр. В высоту лишний этаж согласовать не удаётся, они делают эксплуатируемый цоколь и уходят в мансарды. С точки зрения архитектуры это некое современное видение старого деревянного дома. Материалы стен, их высота, объёмы – всё выдержано с позиции того, как было давным-давно. И претензий с точки зрения восприятия окружающей среды у людей-непрофессионалов почти нет.
– У архитекторов масса претензий к тому, как реализован проект.
– Первоначальные задумки и то, как выглядит 130 квартал сейчас, конечно же, расходятся. Но ещё раз повторю: для людей, простых жителей города, его гостей перестало быть важным, что большинство зданий в 130-м это не памятники. Им просто нравится ухоженность, чистота, порядок и наличие места, куда можно гостей пригласить. Когда ко мне приезжают гости из других регионов, когда я хочу с ними «профессионально» погулять – веду в Декабристский квартал, по улицам Грязнова, Бабушкина, Марата. Но если я хочу показать городские развлечения, отдых, людское скопление и некую точку притяжения, я их веду в 130-й квартал. Это правда. Улица Урицкого в последнее время, кстати, теряет свою популярность.
– Там уже не на что смотреть.
– Там действительно появилось несколько новых строений. Если раньше единственным диссонирующим объектом был Дом Быта, сейчас там существует несколько со-временных зданий, абсолютно выбивающихся из концепции улицы. У «Торгового комплекса» пространство преобразилось – всё застроено павильонами. А я ещё помню те времена, когда парковка торгового комплекса, которая выходит к улице Литвинова, была аллеей.
Может быть, деревянный центр, 108 квартал – бывшая «Шанхайка» – рано или поздно потихоньку пре-вратится в нечто подобное 130-му. Проблема в том, что здесь много частной земли, для этого надо договариваться с частниками, выкупать у них земельные участки или вовлекать в процесс регенерации. А на торговой улице земельный участок стоит миллионы. Ещё несколько миллионов потребуется на проект, перенос и так далее – это очень и очень дорогостоящее мероприятие. Мэрия озадачена этим проектом, посмотрим, что будет дальше.
– Какие объекты у вас вызывают наибольшие опасения?
– Есть сложности, когда собственников несколько и «в товарищах согласья нет». На сегодня больше половины памятников принадлежит частникам, а муниципалитету, областным и федеральным властям – меньше 30%. Нет возможности собрать собственников в команду, поделить ответственность по занимаемым площадям и дом отреставрировать. С муниципалами двинулось вперед – они начали свои объекты переводить в АРПИ и реализовывать по инвестиционным договорам. Несколько десятков домов уже пристроили. Один из примеров на Горького, 34 – уже практически закончены все работы, скоро сможем оценить результат. Когда есть хороший проект, достойный инвестор, – появляется красивый продукт.
Ещё один цивилизованный способ работы с памятниками – перенос. В 130-й квартал переносили памятник с улицы Гаврилова, может быть, в Декабристском квартале смогут появиться несколько объектов – с Парковой, Борцов Революции, с Ангарской. Маленький городской квартал может возникнуть в «Тальцах». Нам в любом случае не избежать расширения улиц – только на Подгорной многие дома стоят на красной линии и определены к переносу. Хоть этот процесс и очень сложен, но с точки зрения закона – возможен.
Главная сложность в работе с памятниками – отсутствие денег у собственников и пользователей. Государство возложило бремя содержания объектов культурного наследия на его хозяев, а это не всегда им по карману. У нас более тысячи объектов культурного наследия. В нормальном состоянии – около трети, в неудовлетворительном – почти половина.
– Какие интересные объекты готовятся к продаже?
– Предполагаю, что интересным будет конкурс по Курбатовским баням. Несмотря на то, что уже был разработан проект реставрации, в конце концов объект вернули городу из-за слишком высокой стоимости его реализации. А пока кирпич с Курбатовских бань таскают все кому не лень. Его цена сейчас за штуку выше, чем за новый красноярский, пользуется популярностью у печников и отделочников.
– Тогда где взять материалы для Курбатовских бань?
– По проекту чистого кирпича на фасадах там почти нет, здание заштукатурено. Что будет внутри стен? Понятно, что старые материалы будут заменены современными. Проект хороший, есть вопрос – что там будет размещаться. Нужны ли сегодня Иркутску бани? Спортивно-оздоровительный комплекс? Санаторно-курортное лечение? Медицинский центр? Проектировщики должны доработать назначение объекта в паре с новым инвестором. Предполагаю, это будет красивый комплекс – центр города, вид на Ангару…
– Там может появиться торговый центр или ресторан?
– Уверен, что до этого вряд ли дойдёт. Думаю, там останется спортивно-оздоровительное направление. Возможно, и бани будут, и медицинские кабинет, может, в цоколе бассейн удастся устроить. Планировка непростая и нарезка помещений внутри не позволит там разместить торговый центр.
– Есть ли ограничения по функциям?
– В некоторых памятниках есть ограничения по приспособлению. Например, аптека на Дзержинского, 34 – ценна не только с точки зрения архитектуры, но и истории. В предмет охраны входит не только вид фасада, но и вывеска «Аптека» на крыше, внутренняя планировка, мебель. Это очень интересный объект, он тоже будет скоро продаваться с торгов. Сейчас им распоряжается федеральная структура, а аптека в нём муниципальная. Может быть, и арендатор сменится, но направление фармацевтическое скорее всего останется.
– Когда будут реставрировать Дом Кузнеца?
– Это тяжёлый объект. Стоимость реставрации оценивается в сотни миллионов. Он находится в собственности Иркутской области. Для бюджета это неподъёмная задача. Полагаю, в течение ближайших нескольких лет, возможно, будет принято решение о его реализации.
– Не «потеряется» ли Дом Кузнеца рядом со строящейся «Слатой»?
– Регламенты, регулирующие застройку в историческом центре, были приняты правительством Иркутской области в 2008 году, строящееся здание «Слаты» по улице Дзержинского, стоящее за ним по ходу движения, отвечает их требованиям. Конечно, любое новое строительство меняет зрительное восприятие улиц и кварталов города в целом. Но с точки зрения экономики остановить этот процесс практически невозможно. Мы видим, что новые современные «зубы», вырастающие среди памятников, иногда диссонируют с окружающим пространством. Возможно, что для жителей города было бы интереснее, если бы на свободных участках появились деревянные дома, деревья, скамейки, небольшие парки. Но диктовать собственникам земли целевое назначение их участков мы можем только в пределах, установленных законом.
Городская администрация только пытается проработать вопрос о согласовании фасадов зданий по красным линиям в историческом центре. Но сейчас градостроительное законодательство устроено так, что в принципе муниципалитет не может диктовать – делать фасад стеклянный или кирпичный, штукатурить его или закрывать сайдингом, в какой цвет красить.
Если к объектам нет экономического интереса – дом не на первой линии или в районе, не приспособленном для ведения бизнеса, остаётся только меценатство или личный интерес. Есть пример – утраченный дом-памятник по улице Бабушкина восстановлен под жильё, хотя строить современный коттедж за городом было бы значительно дешевле.
– А вы бы хотели жить в памятнике?
– Я бы с удовольствием жил в памятнике! Но понятно, что он должен быть в хорошем состоянии. Для этого зданию нужен уход. Для этого нужно вкладывать в объект и деньги, и время, и душу. И если бы идею о месте проживания в памятниках Иркутска подхватили хотя бы несколько предпринимателей или чиновников, отреставрировали несколько домов, а лучше улиц, получилось бы очень интересно и полезно для города, региона, потомков.
