«Сегодня, 1 марта, в час и три четверти Государь, возвращаясь из манежа Инженерного замка, где присутствовал при разводе, на набережной Екатерининского канала, не доезжая конюшенного места, опасно ранен – с раздроблением обеих ног ниже колен, посредством подброшенных под экипаж разрывных бомб… Состояние Государя, вследствие потери крови, безнадёжно. Воля Всевышнего совершилась: в 3 часа 35 минут 1 марта Он призвал к себе Государя Александра Николаевича», – написала «Сибирская газета» 8 марта 1881 года. «На месте злодейского преступления будет выстроена церковь…» – сообщила она же 15 марта. Так началась история Спаса-на-Крови. Спустя два с лишним года на месте гибели вместо часовни будет заложен храм «во имя Светлого Воскресения Господа нашего Иисуса Христа», о чём сообщат все газеты России, в том числе и иркутское «Восточное обозрение». 

Строился храм 25 лет, на него было израсходовано 4,6 млн. рублей, в том числе 3,1 млн. ассигнациями Государственного казначейства, более 580 тыс. рублей внесли жертвователи. Жертвовали все – от царской семьи до простых крестьян. Жители Иркутской губернии тоже были среди них, иначе бы герб с бабром не появился на колокольне. Все губернии и города, давшие средства на храм, были отмечены на стенах колокольни гербами. «Необходимо было указать на беспредельную, глубокую скорбь, охватившую при роковой вести все сердца на необъятном пространстве общей родины, – писал зодчий храма Альфред Парланд в 1907 году. – Необходимо было, чтобы стены, окружающие это священное место, свидетельствуя эту потрясающую душу печаль, в то же время говорили о посильных приношениях со всех концов России на сооружение храма в память любвеобильного царя-освободителя. Я постарался решить эту задачу, распределив на трёх стенах, окружающих роковое место, все губернские и областные гербы Российской Империи и дополнив их уездными гербами». Всего на колокольне храма 134 герба территорий, губерний и уездных городов России, внёсших пожертвования. Иркутский герб запечатлён таким, каким его утвердил Александр II, – по серебряному полю бежит бабр с соболем в зубах. Именно в царствование этого императора город и губерния из-за ошибки переписчика стали обладателями фантастического зверя – бабра с хвостом и перепончатыми лапами бобра. 

«2 марта утром получено известие о кончине государя-императора Александра II, – зафиксировал в Иркутской летописи Нит Романов событие марта 1881 года. – В половине второго дня в кафедральном соборе начался печальный благовест. Архиепископом совершена панихида по убиенном государе-императоре, а потом совместно с генерал-губернатором всех бывших в соборе привели к присяге на верноподданство государю Александру Александровичу и наследнику Николаю Александровичу». Но не все в Иркутской губернии скорбели. Неспокойно было по всей стране – в Москве на Пасху, как писала «Сибирская газета», разбрасывали прокламации «в деревянных яйцах», в городах боялись самосуда народа над бомбистами. Поползли разные слухи, в «Сибирской газете» был озвучен мало известный сейчас факт: за три дня до смерти император передал доктору Боткину некую коробку пилюль, «обвязанную ниткою и запечатанную», поскольку не знал, откуда она была прислана, и опасался. При попытке развязать нитку раздался треск, как от хлопушки. «Пилюли приказано было исследовать, оказалось, составлены они были из чрезвычайно сильного взрывного вещества», – писала газета. Вскоре за группой Желябова в Киеве арестованы были в числе прочих Софья Богомолец и Мария Ковалевская. Волею судеб именно они будут фигурировать в деле, которое в 1883 году печально прославит Иркутск. «26 октября в час пополудни при посещении генерал-губернатором Анучиным здешней тюрьмы учитель губернской гимназии Константин Неустроев нанёс ему оскорбление действием. 27 октября военные и гражданские чины, представители города, граждане и духовенство выражали генерал-губернатору соболезнование по поводу совершившегося… 

9 ноября совершена смертная казнь над Неустроевым через расстрел согласно приговору полевого военного суда, утверждённому начальником штаба Восточно-Сибирского военного округа», – писал Нит Романов в 1883 году. Неустроев, глава тайного иркутского народовольческого кружка, обвинялся в том, что организовал побег Богомолец и Ковалевской из иркутской тюрьмы. Поступок Анучина посчитали жестоким, по сообщениям «Народной воли», на улицах города его встречали криками «убийца!». Достоверно известно, что сосланный в Киренск народоволец Михаил Чикоидзе 5 марта 1881 года при получении известия о смерти Александра II устроил в своей квартире «ликование», в котором приняли участие другие «неблагонадёжные».

Однако, как и сейчас, тогда иркутское общество было очень разным. Многие искренне любили царя-освободителя. На коронации Александра II была дарована амнистия декабристам. «5 апреля в 10 часов утра в Иркутской еврейской синагоге происходило торжественное служение и молитвы за Государя… – писали газеты в 1878 году. – Раввин сказал глубоко прочувствованную речь, исполненную благодарности царю-освободителю за всё сделанное евреям в его царствование…». Александр II направил 

40 тыс. рублей и открыл подписку в пользу погорельцев города Иркутска после знаменитого пожара. Это он даровал генерал-губернатору Восточной Сибири Николаю Муравьёву графский титул и приставку к фамилии «Амурский», в результате чего появились в Иркутске Амурская улица и Амурские ворота. После очередного покушения на Александра Николаевича в городах России строились часовни для совершения молитв о чудесном избавлении императора от смерти. Иркутск не был исключением. К году смерти Александра II здесь уже десяток лет стояла часовня Спасителя, заложенная по случаю сохранения жизни царя после покушения 

4 апреля 1866 года. Иконы и прочую церковную утварь выписали из самого Санкт-Петербурга (в 20-х годах прошлого века её разобрали, а на её месте появился памятник Ленину). Деловые люди тут же сориентировались. В книжные магазины сибирских городов поступили портреты покойного государя-императора «на смертном одре», а также фото «места катастрофы 1 марта» за 65 копеек с пересылкой.

В те дни официальным лицам губерний долженствовало, прибыв в Санкт-Петербург, побывать в усыпальнице русских царей. Впрочем, ощущается, что государственные люди сами душою стремились отдать дань памяти царю-освободителю. «На днях, по словам «Нового времени», в Петербург прибыла депутация из Иркутска для присутствования при священном короновании Их Величеств, состоящая из бывшаго генерал-губернатора, сенатора Синельникова, городского головы Д.Д. Демидова и Ф.К. Трапезникова, которая, с целью поклонения праху в Бозе почившего императора Александра II, посетила усыпальницу русских царей», – писала в апреле 1883 года газета «Восточное обозрение». По записям, оставленным Нитом Романовым, депутации был подарен венок с гробницы императора Александра II. «Чтобы сохранить себе память о пребывании в Петербурге навсегда, депутация отдала этот венок покрыть серебром па электрогальваническую фабрику А.Н. Ковако, – писал летописец. – Он лежит на чёрной бархатной подушке в киоте. Подушка и киот украшены коронами и шифром Александра II. У венка на банте написано, откуда приобретён этот венок, а на киоте дощечка с надписью: «Получен депутатами Иркутского городского общества Н.П. Синельниковым – сенатором, Д.Д. Демидовым — городским головою и гласным думы Ф.К. Трапезниковым в СПб. 20 апреля 1883 г.». Серебрение венка сделано чрезвычайно тщательно. Все 2803 листка отдельно серебрились. Венок обошёлся в 1100 рублей. Он будет помещён в иркутском соборе».  

Строился храм 25 лет

Особенность Спаса-на-Крови – это великолепные мозаичные полотна, которые располагаются как внутри храма, так и по его фасаду. Как отмечено в официальных документах музейного комплекса «Исаакиевский собор», храм является одним из крупнейших собраний монументальной мозаики в Европе. Общая площадь мозаичных композиций Спаса-на-Крови – 7056 квадратных метров, мозаикой набраны 600 икон. Гербы, украшающие колокольню, также мозаичные. Казалось бы, какое отношение может иметь Иркутск к мозаикам Спаса-на-Крови? Оказывается, эта связь есть, она идёт через судьбы людей. 

В 1897–1900 годах для создания мозаик для храма Воскресения Христова был запущен завод по производству разноцветной и золотой смальты (смальта – кусочки цветного стекла, используемые в качестве художественного материала в мозаичной живописи). Этим занимался русский инженер-технолог Сергей Петухов. Человеком он был незаурядным, к примеру, в 1888 году его командировали от Академии художеств за границу для изучения декоративной мозаики в Италии, Франции. Заведовал отделением по производству смальты и эмалей для мозаичной студии Императорской академии наук Императорского стеклянного завода. Своим другом называл Сергея Петухова химик Дмитрий Менделеев. А вот в Петербург в 1869-м Петухов прибыл сразу после службы в Сибири. Здесь он написал труды «Промышленная статистика г. Иркутска с описанием местных способов кустарного и заводского производств», «Описание гидравлического способа добывания золота (Hydraulic mining or process)», применённого на реке Большие Коты, «Об обработке золотоносных песков взрывами нитроглицерина». Инженер изучал состав и свойства Туркинского горячего источника, за что в 1870 году был удостоен серебряной медали Императорского Русского географического общества. Поэтому, рассматривая мозаики Спаса-на-Крови, вы можете с уверенностью говорить: в смальте есть частица трудов человека, работавшего и в Иркутской губернии. 

Если вы будете внутри храма у сени, устроенной на месте смертельного ранения Александра II, то обратите внимание на свод – он инкрустирован сибирскими самоцветами и топазами в виде звёзд. Камни взяты из запасов Петергофской гранильной фабрики. Как мы помним, в середине 19 века в Иркутской губернии работал геолог Григорий Пермикин, направленный в Сибирь кабинетом его императорского величества «для разыскания цветных камней». Именно он разведал на реках Малая Быстрая и Слюдянка месторождения лазурита, а позже и в других районах месторождения нефрита. В 1863-м он направил на Петергофскую фабрику 657 пудов зелёного саянского нефрита, за время его работы в Сибири в столицу были переправлены около 50 тонн байкальского лазурита. В запасниках Петергофской гранильной фабрики было достаточно камней из Иркутской губернии, и наверняка они использовались при декорировании Спаса-на-Крови. 

Поиск жертвователей-иркутян, внёсших лепту в строительство храма, пока не дал результатов. Но иркутские купцы, безусловно, принимали в этом участие. Известны их пожертвования для Общества вспомоществования учащимся в Санкт-Петербурге сибирякам, на строительство Сибирского университета. Спас-на-Крови не мог быть обойдён их вниманием. Если бы историки могли помочь нам в поисках жертвователей-иркутян на храм Воскресения Христова в Санкт-Петербурге, это было бы добрым и весомым делом. Город, где есть улицы цареубийц Желябова и Софьи Перовской, вправе знать фамилии людей, которые отдали частицу своих трудов на постройку великолепного памятника Александру II в Санкт-Петербурге.