Есть люди, для которых нет ничего невозможного: настолько сильна их страсть ко всему в жизни, что вещи, люди, события притягиваются неизбежно и мгновенно встраиваются в орбиту. На обсуждении фильма на премьерном показе в Доме кино зрители осыпали режиссёра благодарностями, аплодисментами и вопросами.

– А вы только сегодня представляете фильм? Я очень хочу привести сына, он обязательно должен на вас посмотреть!

– К сожалению, я завтра уже улетаю.

– Как же так!

– Но фильм можно смотреть и без меня, – смеётся Екатерина.

Это не совсем так. Кто-то из зрителей отметил, что среди героев фильма нет женщин, однако, в сущности, их две – режиссёр и математика. И у обеих ключевые роли.

Всё имеет смысл

– У вас к математике очень трепетное отношение.

– Мои мама и папа – инженеры, научные сотрудники. Я закончила математическую школу, дальше мехмат МГУ с красным дипломом и была готова делать то же самое, что и они, – заниматься наукой. Но перестройка, мир изменился, многие учёные уехали за границу, чтобы остаться в профессии. С нашего курса единицы остались в науке. Я себя к математикам не отношу, даже близко, к сожалению. Но я восхищаюсь математикой.

– У вас ведь было желание вернуться к науке, но вы так этого и не сделали.

– Я была хорошим студентом и очень долго хотела вернуться. Теперь я думаю, может быть, из меня бы не получилось большого учёного, потому что темперамент другой, я больше экстраверт. 

– Да, судя по тому, чем вы занимались – модельный бизнес, телевидение, теперь вот третье образование получаете.

– Я, конечно, не рассчитывала, что меня будет мотать из стороны в сторону, не было такой цели – получать три высших образования. Хотя, мне кажется, это в некотором смысле соответствует нашему времени. И потом, продолжительность жизни выросла, люди способны дольше работать и в течение жизни менять профессии. 

– Делать карьеру модели вы сами решили?

– Мне предложили поработать. Я тогда всё думала, что это ненадолго. Но невозможно остановиться, когда твой съёмочный день стоит больше, чем люди в месяц получают. Я работала с Vogue, Harper’s Bazaar, Glamour, была подиумной моделью, заработала кучу денег! Но не только деньги тебя держат: это тоже профессия, у которой есть своя логика, свои задачи. И у нас в обществе совершенно неправильное отношение к моделям. Есть клише – идиотки, которые должны кривляться. Красивые и тупые. Вовсе нет. Это умные, классные девочки, которые успешны потому, что у них есть положительная энергетика. Красивых-то много, но почему– то одна – топ-модель, а другая нет. Для этого должен быть внутренний огонь. 

– Модельный опыт оказался полезен впоследствии?

– Всё, что я делала в жизни, было полезно. Думаю, опыт модели помогает мне теперь в режиссуре, когда я по эту сторону камеры. Получается создавать такую атмосферу, чтобы людям, которых я снимаю, было комфортно. Я даю им простор, и им нравится сниматься. Когда я делала репортажи на ТВ, люди перед камерой вели себя даже более активно и раскованно, чем в жизни. Какой-то им импульс даёшь, какую-то энергетику. И это, я думаю, благодаря моделингу. Ну, а без моего первого, математического, образования я бы не решилась на то, чтобы снимать фильм.

– А где вы работали репортёром?

– Была такая шикарная программа – «Времечко», очень творческая. У нас была полная свобода, мы могли делать всё, что хотели. У многих была своя стезя: кто-то делал журналистские расследования, кто-то снимал какие-то подстроенные акции, один мой друг делал эмоциональные репортажи, как маленькие фильмы, которые невероятно действовали на людей. И когда в Германии я показывала, что мы делали во «Времечке», немцы говорили: «Мы вам завидуем! У нас ТВ существует 60 лет, и мы не можем себе позволить делать что-то новое, только определённые вещи». А у нас был такой клондайк счастья. Да, счастливое было время и очень творческое.

– Вы когда рассказываете о своей жизни, работе, это звучит так: «Я попала в модельное агентство, потом пригласили работать ведущей во «Времечко», потом стала репортёром, потом Максим Концевич согласился сниматься в фильме». Будто бы всё само собой, легко происходит. Но ведь так не бывает.

– В работе модели самая важная тема – худеть. И я помню, что когда приехала в Милан, и так была худая, но надо было ещё сбросить. Потому что какая бы ты ни была, всем нужно худеть. И я похудела за три недели на 8 кг и стала работать как сумасшедшая, кучу денег сразу зарабатывать начала – Vogue, ещё что-то… Но я никогда никому не говорила, как я худела, что делала, сколько километров в день наматывала. Зачем? Так что да, всё само собой получилось. 

– Но, по крайней мере, складывается ощущение, что вам всё удавалось одинаково хорошо.

– Когда меня пригласили работать во «Времечко», я была ведущей. А женщины-ведущие – вроде генералов в негласной иерархии, репортёр – пехота. Но я очень хотела стать этой пехотой, научиться снимать репортажи. Меня отправили на первый. Он был связан с моделингом. Казалось бы, это моя тема. Я приезжаю на репортаж, мы начинаем снимать. Человек говорит, говорит, оператор начинает толкать меня в бок: «Ты что, надо прекращать», а я: «Как, перебивать? Это же невежливо!» И я потом приехала с этим материалом и не знаю, что делать: тут я говорю, тут он говорит, что показывать? Был полный кризис. Я поняла, что не могу это сделать. И с того момента я даже не пыталась. Поняла, что ничего у меня не получается. Потом прошло шесть месяцев, и я снова попробовала. И первый репортаж, который вышел в эфир, был про мою потрясающую подругу Иру Привалову, с которой мы вмес-те занимались лёгкой атлетикой. И вот после этого я стала снимать репортажи.

– Сейчас вы учитесь на биофаке Свободного университета. Это вам зачем?

– Для того, чтобы иметь стабильную профессию. Я решила стать учителем, а в Германии учитель должен иметь дипломы по двум предметам. Диплом МГУ признали, и я могла бы преподавать русский язык, но это было уж совсем скучно. А биология – дань интереса к науке. Мне правда инетресно, как это всё устроено, а кроме того, если честно сказать, есть у меня один проект документального кино, которым я занимаюсь очень долго – 12 лет, и он как раз связан с биологией. 

Между странами

– Телевидение и кино – сферы близкие, и всё же каждая со своей спецификой. Но и в кино в итоге всё получилось, раз вы сняли уже четыре фильма. Все – в Германии?

– Нет ни одного фильма, который я бы делала только за границей. Все темы – русские. Я вообще никогда не планировала уезжать, но у меня муж немец. Когда я выходила замуж, мы договорились, что будем жить между странами, но потом родился ребёнок, школа… Но я пользуюсь каждой возможностью, чтобы приехать в Россию. 

– В частности, в Иркутск.

– В прошлом году я была на Байкале, целую неделю, проводила мастер-классы в летней киношколе, мы снимали фильмы, и в этот приезд буду рада увидеть моих любимых студентов. Я считаю, это очень хорошая идея – привозить специалис-тов сюда: я сама училась в подобной киношколе в Мюнхене. В России есть один вуз – ВГИК, обучение там безумно дорогое, как и жизнь в Москве. Я сама закончила ВГИК, но считаю, что это очень непрактичное, теоретическое образование. В киношколе было интенсивное общение четыре раза в год, по неделе. И эта схема очень продуктивна, потому что в остальное время не нужно ходить на лекции, можно общаться по е-мэйлу, снимать, монтировать, писать сценарии. И за таким образованием будущее. 

– Несмотря на русские темы, русских денег в бюджете фильмов нет. Зато ваши работы соглашаются финансировать западные компании. Зачем им это?

– Да, предыдущий фильм «Мой класс», который я сняла про своих одноклассников и их судьбы, профинансировал ВВС совместно с Arte, RBB и SwissTV. Это было очень сложно сделать, потому что все говорили: мы англичане, почему мы должны смотреть фильм про русский класс, у нас есть свои ребята, если на то пошло. Я понимала, что я иностранка и не могу строить фильм на длинных разговорах, нужна была идея. И я решила поиграть с законами физики. В фильме две линии: одна – школа, в которой учитель каждый раз показывает короткий физический эксперимент, буквально в течение минуты. Вторая – иллюстрация этого же эксперимента в жизни. Редактор ВВС был в восторге от структуры и убедил других. В итоге у фильма был фантастический для документального фильма бюджет – полмиллиона долларов. По сравнению с этим «Чувственную математику» мы снимали на крошечные деньги.

С восторгом и мощью

– Очевидно, что фильм о математике вы сняли не вдруг.

– Я давно искала повод рассказать об этом закрытом мире науки, в котором много историй и сильных страстей. И когда мне предложили сделать 20-минутный презентационный фильм для Нью-Йоркского университета, я добавила свои деньги и сняла этот фильм.

– Кто ещё принял участие в работе над картиной?

– Павел Костомаров – великий оператор с мировым именем. Мы знаем друг друга давно, и я приглашала его на все предыдущие фильмы, ещё когда он был никому не известным, начинающим оператором. Но никогда не могла его заполучить, а сейчас, когда он стал очень востребованным, не знаю даже почему, согласился. Сам он на пресс-конференциях отвечал, что его привлекла возможность путешествий: в фильме снялись шесть математиков из разных стран, мы снимали в Нью-Йорке, Париже, Москве, Берлине. А музыку к фильму написал Майк Шрёдер, молодой парень, я не уверена, что он даже ноты знает. Я нашла его у нас на биофаке – высокий, здоровый, чемпион Германии по регби, играет хэви-металл в немецкой группе. Простой парень с рабочей окраины Берлина, а музыка уникальная, математическая, очень парадоксальная. Со-продюсером фильма стал профессор Нью-Йоркского университета Юрий Чинкель, режиссёр монтажа – Марат Магамбетов. 

– Документальные фильмы и прокат – вещи малосовестимые. Как вы решились на это?

– Я делала фильм для себя, но когда на фестивалях увидела полные залы, решила добиться проката. Сначала мне даже не отвечали на письма, но потом фильм поддержал канал 24DOC, первая площадка – кинотеатр «Победа» в Новосибирске, мультиплекс в центре города, где потрясающая творческая команда, они работали с фильмом как с ребёнком. Конечно, нам со стартом очень повезло. Фильм держится в новосибирском прокате уже четыре недели! Есть такой показатель – количество зрителей и сборов на один экран, так вот в первую неделю проката впереди нас был только «Бросок кобры – 2». Мы сделали «Семейку Круз», «Парк юрского периода – 3», в пересчёте на экраны, конечно. Сейчас появились площадки в других городах, и я надеюсь, что мы сможем заработать на прокате. И я буду бороться за то, чтобы фильма не было в Интернете.

– О предыдущих фильмах вы в этом смысле меньше заботились.

– У этого фильма крошечный бюджет, в 10 раз меньше, чем у «Моего класса». И прокат – это единственная возможность что-то вернуть. И если всё получится, мы сможем снимать независимое кино, делать то, во что мы верим. Потому что не каждый документалист готов играть в игры фондов и брать их деньги. ТВ тоже даёт деньги, но диктует свои условия. Оно агресссивно, а с агрессией нельзя идти в кинотеатры. И потом, если фильм пробьёт эту бетонную стену, другим будет проще.

– Ещё рано подводить итоги проката, но уже ясно, что фильм имеет успех у зрителей. Вы как это для себя объясняете?

– Мне было что сказать и показать. В фильме есть страсть, характеры, мы видим, как люди думают внутри своей математики. Это что-то уникальное, сакральное для меня, священнодействие! И людей это тоже притягивает. Вообще фильм – полный эксперимент. Документальный фильм о науке, где ничего не объясняют, странные математики, ещё и частично не на русском языке… в нём изначально всё было неправильно. Но… Вспомнинаю такую историю: Ира Привалова, про которую я снимала первый репортаж, была рекодрсменкой мира по спринту, но после травмы вернуться в спринт было тяжело и она начала заниматься бегом с барьерами. А барьеры – это техника: три шага, на четвёртый – прыгаешь. И я видела, как она бежала первый раз. Это был такой старенький легкоатлетический манеж, где штукатурка осыпается, и она участвовала в забеге, стояла такая рыжая-рыжая. И ведущая говорит: «Так, в нашем забеге сегодня принимает участие…», дальше титулы, потом пистолет, старт, такая тишина, и эта рыжая Ира несётся, сшибая все барьеры – то с пятью шагами, то с тремя, чёрти как. Она бежала так, как абсолютно никто не бегает, но это было такое чувство восторога и мощи! И с фильмом получилось что-то похожее.