Цветная география
«С каким цветом у вас ассоциируется город?» – спрашивает у прохожих берлинский художник Патрик Тимм и протягивает 12 карандашей на выбор. Определившись с цветом, прохожий берёт карандаш и раскрашивает небольшой листок бумаги. И так 80 раз. Когда ответы собраны, можно переходить ко второму этапу – созданию общей картинки путём цифрового наложения. Так в проекте «Wаrme Bilder», или «Тепловые диаграммы», рождаются сложные эмоциональные цвета городов.
«Не было никакого генерального плана»
Идея родилась в 2005 году в Санкт-Петербурге, где молодой художник учился в течение семестра.
– Я не знал заранее, как будут выглядеть картинки, не было никакого генерального плана, была лишь идея создать что-то, что наглядно продемонстрирует стиль жизни, ментальность, архитектуру, эмоции Питера, – поясняет Патрик Тимм. – И если Александр фон Гумбольдт c помощью секстантов, путевых заметок и рисунков стремился дать физическое описание мира, то мне хотелось объективными средствами передать образ города. И я выбрал опрос. Жители давали субъективную оценку, цвета стали выражением их чувств, а карандаши – средством фиксации эмоций. Так появилась первая диаграмма – неповторимое пространство города и в то же время выражение эмоциональной идентичности жителей.
Название проекта – прямая ассоциация. В Германии «Wаеrme Bilder» – это изображения зданий, полученные с тепловых камер. Такие картинки призваны определить теплопотери, а все цвета на них имеют конкретные значения. Голубой – недостаток тепла, красный – высокая температура.
В проекте Патрика Тимма говорить о фиксированном значении цветов можно лишь в трёх случаях: чёрный и белый – это отсутствие цвета, а серый фон, заметный на многих диаграммах, – это свободное пространство, на котором во время опроса никто не нанёс линий или штриховки. После цифровой обработки вся эта область становится серой.
– В целом с оценкой и интерпретацией цветов стоит быть осторожным, – говорит художник. – Выбор цвета во время опроса зависит от многого, в том числе от культуры конкретной страны. Иногда, примерно в 5% случаев, люди просто смотрят вокруг и выбирают какой-то цвет.
Итоговая картинка говорит не только о цветовых ассоциациях, но и в каком-то смысле о характере города. Поэтому важно, чтобы человек сам взял в руки карандаш. Как люди штрихуют и что рисуют, заполняют ли они весь лист или вовсе отказываются раскрашивать – каждый жест станет частью городского характера.
Ещё одна важная деталь – все диаграммы снабжены фактической информацией: дата исследования, температура, координаты города и его высота над уровнем моря. По мнению Патрика, дать краткое описание места и условий исследования очень важно:
– Скажем, проводить один и тот же опрос в Сибири летом и зимой – это значит получить совершенно разные результаты, – улыбается он.
За восемь лет эксперимент превратился в длительный проект. После Санкт-Петербурга были Берлин, затем Самара, Амстердам, Улан-Батор, Сидней, Рейкьявик. Всего 24 города и семь стран.
Промежуточным итогом этой работы стала выставка, прошедшая в Гамбурге в 2011 году. Тогда, спустя пять лет развития идеи, тепловые диаграммы были представлены впервые. Однако, по словам Патрика, выставочного пространства для всех 24 изображений оказалось недостаточно. Лишь некоторые из них были помещены в раздвижную настенную витрину. Теперь он ищет возможность показать в пространстве все диаграммы, а также флипбоксы к ним – небольшие книжки, содержащие те самые листочки-ответы. Флипбоксы важны, поскольку демонстрируют процесс создания финального изображения. А раздвижные витрины символизируют опыт путешествий.
Вместе с тем трактовкой полученных диаграмм Патрик Тимм заниматься не спешит.
– Конечно, существует множество возможных пониманий. Но эти формы и цвета сделаны горожанами, я только собираю их вместе. К тому же, выходя на улицы в разных странах, я часто не знаю языка и сам нуждаюсь в переводчике. В общем, я создаю некую структуру, систему, на её основе можно нарисовать у себя в голове абстрактную картину определённого места, в данном случае – города. Но лично я ничего не интерпретирую. Для меня результат – это сам проект, проект без конца, потому что городов в мире очень много. Со временем было бы отлично создать тепловую карту мира. Сейчас я думаю над тем, как это реализовать. Так или иначе, я очень хочу продолжить. Для меня это больше, чем идея для выставки или достижения другой похожей цели. Это в определённом смысле проект всей жизни.
Два цвета. Иркутск
Иркутск обзавёлся первой тепловой диаграммой ещё в январе 2006-го. Тогда он стал шестым среди 24. В январе 2013-го родилась идея сравнить город нынешний с ним же самим, но семилетней давности. Условия те же: 80 листочков, 12 карандашей, улица.
80
– Здравствуйте! А с каким цветом у вас ассоциируется Иркутск?
– Нет! – молодая женщина моментально превращается в продавщицу, у которой просят бутылку без денег до лучших времён. Голос стальной, взгляд полон подозрения, рука сжимает руку спутницы, прогулочный шаг превращается в натуральный галоп. Я продолжаю стоять. Это уже пятый подряд ответ. Листочков по-прежнему 80. Уже не смущает отказ, но раздражает, что ответ не вписывается в рамки формальной логики.
Вообще, нужно признать: улица Урицкого – стратегический просчёт. Здесь и без меня полный аншлаг – «батюшка Ленин совсем усох и разложился», пухлые медведи с грязными лапами нависают, сектанты грозят цитатами бонусного евангелия. Несчастные иркутяне боятся любого незнакомца. В сущности, их можно понять: я тоже не хочу обретать личного спасителя с 20-процентной скидкой. И потому с Урицкого, где выживает наглейший, отправляюсь в сторону набережной.
75
На маленьком листочке бумаги появляются церковь, забор вокруг неё, облака. Молодой человек, по-видимому студент, рисует целый зелёный мир. И я начинаю соглашаться с Патриком, который говорит, что между людьми всегда существует игра внутри игры. В любой ситуации есть тот, кто сильнее. В проекте с диаграммами – это ты: у тебя есть план, ты задаёшь вопросы. Но иногда появляется кто-то более сильный, кто решает использовать несколько цветов или начинает рисовать дома и машины. Это не то, о чём ты просил, но в итоге это становится частью диаграммы.
70
«Нет, девушка, это вы послушайте! Нет-нет, сначала вы, у нашего… ээээ… сегодня день рождения. Мы должны…» Действую решительно и получаю три ответа, в том числе от именинника. Один из гостей требует поцелуя.
69
«Да вы бы сами сели и нарисовали все 80 ответов, ррраз – и всё!» – парень лет 22 глядит на меня, на термокружку в кармане, красные пальцы, 68 девственно-белых листов и снова на меня. Скептически глядит, даже чуть брезгливо. Вроде как большая уже девочка, а таких простых вещей не понимаешь. Глядит, как Дарвин бы глядел, не веря в выживаемость моего рода. Я мямлю, от холода едва ворочая языком: «Но мне же важно ваше мнение!» – и мысленно повторяю данные мне Патриком ценные указания: «Листы – 10,5 х 7,5. Цветов – 12. Классические карандаши – Faber Castle, но, впрочем, неважно…» Выпрямляюсь, отчётливо произношу «Jawohl!» и двигаюсь дальше. Я тут, в конце концов, не просто так. От имени и по поручению и от себя лично.
54
«Какого цвета? Для меня, вы знаете, Иркутск – это самый прекрасный город. Я в нём родился. И работал, и всю жизнь прожил. Я бы сказал, что Иркутск – всех цветов», – дедушка лет 75 улыбается и явно что-то вспоминает. Я гляжу на карандаши, их 12-цветный диапазон явно не отражает сути воспоминаний. Дедушка на карандаши не глядит. Может, оно и к лучшему, не приходится прятать стыдливо. «Иркутск – он всех цветов радуги. Но если выбирать, то это такой цвет… как Байкал, как небо… Цвет морской волны – сине-зелёный. Да, такой, знаете, сине-зелёный цвет. Впрочем, я сейчас уже никаких цветов не вижу. Я же слепой совсем… Как хожу? Вот так и хожу».
33
«Меня тут все боятся! Да-да, все!» – мужчина в годах и горчичного цвета свитере хитро прищуривается. Мы с ним столкнулись на встречных курсах: я уже отогрелась чаем, он, судя по всему, только собирается сообразить на троих. Добросовестно и даже серьёзно он выводит оранжевым карандашом аббревиатуры: «НКВД, КГБ…». На прощание отечески хлопает по плечу и желает удачи. Оранжевое солнце, оранжевая зелень, оранжевое КГБ.
17
«Иркутск… Иркутск – это небо. Это Байкал. Это Ангара – вон, даже зимой не замерзает! Так что Иркутск синий. Нет-нет, вон тот, посветлее», – колоритный мужчина лет 45 начинает энергично заштриховывать. Резко останавливается: «А ещё меня девушка после армии встречала, платье у неё такое было… синее. Как небо. Потом поженились. Правда, после разошлись. А платье, платье помню».
1
«Конечно, могу. А это вам зачем? Светло-синий, Иркутск – светло-синий. А как другие отвечают? Тоже синий? Значит, я не очень оригинальна…» Это последняя карточка. Девушка кого-то ждёт, у неё есть время, последний ответ у меня в кармане, и я рассказываю, что пока не анализировала, но, кажется, много синего. Что охотнее всего рисуют парочки, молодёжь и добрые старушки. Видимо, 40 – пик критического восприятия реальности. Но семь лет назад было сложнее. Тогда часто говорили, что город серый, теперь – что он жёлтый и оранжевый. Тогда многие в страхе убегали, теперь люди всё чаще улыбаются, желают удачи и передают привет Патрику.
