Педагогический нокдаун
Один-ноль в пользу воспитателей, следующий тайм – в суде
Прошлый год стал необычайно урожайным на резонансные расследования случаев жестокого обращения с малолетними детьми – от грудничков до пяти–семи лет. По стране прокатился вал таких разбирательств. И вот неожиданное продолжение темы – начало этого года только в Приангарье дало сразу два прецедента в отечественной судебной практике, связанных с тинэйджерами. В марте маленький городок Шелехов прославился тем, что в школе № 1 учащиеся избивали престарелую учительницу физкультуры. Дело сейчас рассматривается в суде. И практически одновременно в Свердловском районном суде Иркутска началось судебное разбирательство по совершенно обратной ситуации: в спецшколе для подростков с девиантным поведением на Алмазной, 20 трое воспитателей-режимников избили сразу всех содержащихся в школе парней – 25 человек по списку. «Иркутский репортёр» выяснил детали произошедшего.
Самый гуманный суд в мире
Суд, именно в силу его общественной значимости, изначально предполагалось провести в открытом режиме, о чём пресс-служба Свердловского районного суда любезно уведомила пресс-релизом местные СМИ заранее. Он был назначен на десять утра 5 мая. В этот день предполагалось только объявить суд открытым, выяснить технические вопросы (установить личности обвиняемых, зачитать им и потерпевшим их права, спросить у сторон защиты и обвинения о наличии ходатайств к уважаемому суду) и зачитать обвинительное заключение (не путать с приговором).
Слова «Встать, суд идёт!» прозвучали в зале № 4 в 10.30 по местному времени. В течение неполных десяти минут судья Сергей Шовкомуд очень быстро решил все технические вопросы и спросил у присутствующих сторон о наличии ходатайств.
Приблизительно в 10.41 прокурор Александра Огородникова решительно встала, расправила синюю форменную юбку и заявила, что, поскольку в ходе процесса могут быть «разглашены сведения, унижающие честь и достоинство несовершеннолетних», она ходатайствует перед судом о придании процессу статуса закрытого. И просит попрощаться с прессой.
Судья Шовкомуд сообщил, что «суд удаляется на совещание». Как объяснила помощник судьи, это такая процедура, когда судья один сидит в закрытом помещении, перелистывает дело и принимает решение, принять или отклонить заявленное одной из сторон ходатайство. Сергей Петрович с решением не торопился – в следующий раз слова «Встать, суд идёт!» прозвучали только в 11.20. В течение нескольких минут судья читал постановление, изложенное на двух листах формата А4, суть которого, тем не менее, укладывалась в магическую формулу «пресса, гудбай!», так как постановление заканчивалось словами «ходатайство стороны обвинения подлежит удовлетворению». На этом открытое судебное заседание закончилось.
Но не всем было понятно, зачем уважаемому суду понадобились эти «игры в демократию». Дело даже не в том, что было бы честнее изначально провести закрытые слушания, а в том, что эти жутко засекреченные сведения, «унижающие честь и достоинство несовершеннолетних», давно уже ни для кого не являются секретом.
«Они отравлены свободой»
Единственным, что суд решил поведать недоумевающей общественности, было следующее: «24.03.09 г. из данной спецшколы совершили побег трое учащихся. В период времени с 22.00 до 23.00 заместитель директора по режиму и двое дежурных построили в коридоре спецшколы 25 учащихся и с целью выяснения обстоятельств побега причинили учащимся телесные повреждения в виде побоев, кровоподтёков и ссадин». Чем совершили общественно опасные деяния и обвиняются в совершении преступления, предусмотренного пунктом «а» части 3 статьи 286 УК РФ – превышение должностных полномочий, повлёкшее существенное нарушение прав и законных интересов граждан, совершённое с применением насилия.
Как удалось выяснить «Иркутскому репортёру», произошло следующее. 24 марта, вскоре после обеда, в побег ушли трое – несовершеннолетние Пегушин, Луковников и Дорофеев. Сами они утверждают, что их выпустили за территорию школы дежурные воспитатели – купить продуктов и сигарет. Учитывая, что в школе пятиразовое питание, утверждение крайне спорное. Нынешний директор учреждения Сергей Сергеев говорит, что удержать воспитанников в пределах школы не может даже новый трёхметровый забор – они преодолевают его за семь секунд:
– Они отравлены свободой и не терпят ограничений в передвижении. И бегут не с конкретной целью, а просто хоть час пошататься на воле. Склонность к побегам отмечается у трёх четвертей воспитанников, они бегут вне зависимости от погоды и времени суток. Большая часть сбежавших находится на воле от двух дней до двух недель, а как нагуляются, они возвращаются сами – приходят к воротам, колотят пяткой, мол, открывайте, я вернулся.
Поэтому более правдоподобно, что троица просто пошла прогуляться после сытного обеда. И именно поэтому совершенно непонятны действия троих воспитателей – если из школы убегают едва ли не ежедневно и с такой же периодичностью в неё возвращаются, то зачем избивать всех остальных подростков?
Тем не менее во время ужина обнаружилось, что нескольких человек не хватает, а перед отбоем, на вечерней поверке, по пустующим кроватям определили и фамилии «бегунков». Всё происходило тут же, в коридоре жилого корпуса, на третьем этаже, где находятся спальни девочек и мальчиков – они в разных крыльях здания и разделены только железной дверью. Заместитель директора по режиму Александр Харнахоев и воспитатели Геннадий Папанов и Александр Костромин выстроили своих подопечных вдоль стены, в коридоре.
«Действия, унижающие честь и достоинство»
Эти трое бывших работников сферы образования никак не походят на звероподобных тюремных вертухаев – все не судимы, у двоих высшее образование, у одного – среднее специальное, все женаты, у всех есть свои дети. Однако данные следствия – штука упрямая. Подростков действительно сильно избили, о чём есть и свидетельские показания самих потерпевших, и данные медицинского освидетельствования. Хотя не все пострадавшие имеют заверенные медиками документы, подтверждающие побои.
Дело в том, что изначально с заявлением в милицию обратилась мама только одного из потерпевших, Екатерина Ганина, причём это было уже второе заявление по поводу избиений её сына, но первое, написанное год назад, ей вернули и дело не возбудили. Она рассказала, что на следующий после побега день встретила парнишку, который был знаком с одним из беглецов. Тот уже откуда-то знал о произошедшем в школе и случайно сообщил об этом Екатерине Ивановне. Она сразу взяла адвоката и приехала в школу, но к сыну её не пустили, объяснив, что в учреждении объявлен карантин. Поэтому медицинское освидетельствование сына она смогла провести только через неделю, когда синяки и ссадины уже поджили.
Но большинство подростков отказывались откровенничать со следователями: это малолетние правонарушители, попавшие в школу после нескольких приводов в милицию, которые не верят никому, и уж в чём они твёрдо уверены, так это в том, что «все ментовские заодно». Прежняя администрация школы пыталась скрыть факт жестокого обращения с несовершеннолетними даже тогда, когда было заведено уголовное дело – первоначально утверждалось, что на территорию школы проникло несколько неустановленных посторонних типов, которые избили шестерых воспитанников.
Подобной же версии в ходе следствия придерживались и трое обвиняемых сейчас воспитателей – все травмы подростки нанесли себе сами в драках, потасовках и просто физических играх. Со следствием парни стали активно сотрудничать только спустя месяцы, в мае, когда к делу подключился независимый психолог. К тому времени все следы истязаний уже сошли полностью. Тем не менее следствию удалось перевести из ранга свидетелей в ранг потерпевших ещё около девятнадцати человек к первоначальным шести. Всего на момент избиения в спецшколе находилось 56 воспитанников, приблизительно поровну мальчиков и девочек. Все они были опрошены.
Подростки утверждали, что в тот день, когда они уже готовились ко сну, в крыло, где расположены спальни мальчиков, ворвались трое пьяных воспитателей. Они пинками и тычками выгнали всех в коридор, где началось беспорядочное массовое избиение. Потом их выстроили вдоль стены и избиение продолжилось уже по ходу строя. Тех, кто хоть как-то выражал протест, волокли в туалет и макали головой в унитаз, спуская при этом воду, а если протесты продолжались – в этом же положении били по голове крышкой унитаза. За железной дверью, разделяющей мужскую и женскую спальни, девочки плакали, кричали, умоляли прекратить расправу, но их никто не слушал.
Это – версия пострадавших, и насколько она объективна, должен выяснить начавшийся на прошлой неделе суд. Тем временем трое обвиняемых были уволены из школы и сейчас уже устроились на другие места работы, к системе образования никак не относящиеся. Устал бороться с системой и ушёл по собственному желанию прежний директор Павел Зыков, хотя за него заступались даже сами родители подростков – говорили, что это был хороший руководитель, который просто не успел разобраться в сложившейся в школе обстановке.
5 мая были допрошены несколько пострадавших, но дело не дошло до допроса обвиняемых. Обвинительное заключение так и не было зачитано. Сейчас стоит вопрос о том, что пострадавшим нужно предоставить собственных бесплатных адвокатов, потому что ни дети, ни их родители не знают своих прав. Суд грозит затянуться надолго: большинство подростков, фигурирующих в деле, уже являются выпускниками школы. Для того, чтобы они выступили в суде, их нужно привезти в Иркутск из Томска, с Камчатки, из других регионов России. Обвиняемые себя виновными не признают.
