Иркутск
— город купеческий

Вадим ШАХЕРОВ,
доцент ИГУ

В Иркутске рано сложился слой
предприимчивых торгово-
промышленных людей — купечество.
Город на берегу Байкала уже в конце
XVII в. становится заметным
торгово-ремесленным центром
Сибири.

Сердцевиной
его торговой жизни являлся
гостиный двор с одиннадцатью
лавками. Уже в 1687 г. рядом с ним была
построена изба для торговых людей и
приказчиков гостиного двора. Из
разных мест России и Сибири
стекались сюда люди
предприимчивые, неординарные,
рассчитывающие только на себя, на
свой фарт — удачу. Привлекало их
выгодное географическое
расположение города, стоящего в
центре пересечения торговых путей
с севера и востока Сибири, а также
торговля с пограничными странами.
Значительная часть торговых людей
переселялась из городов
северо-востока России. Среди них
были выходцы из Великого Устюга,
Яренска, Пинеги, Вологды, Тотьмы и
других городов Поморья.

В первые
десятилетия XVIII в. купечество
составляет самую многочисленную
группу сибирского посада. В
Иркутске в 1724 г. в купечестве
числилось почти 2,5 тыс. человек, что
составляло более 80% всех жителей
города. Это был купеческий город.

Гильдейская
реформа 1775 г. сократила ряды
купечества, оставив в их рядах
только тех, кто реально занимался
предпринимательской
деятельностью. Периодическое
повышение минимума объявленного
капитала "очищало" купеческие
ряды от малосостоятельных и
случайных людей. Родословная
некоторых наиболее зажиточных
купеческих родов насчитывала до 3-4
поколений. Так, купеческие фамилии
Сибиряковых, Саватеевых,
Трапезниковых были известны еще в
первой половине XVIII в. После реформы
1775 г. в гильдии появились такие
крупные в будущем предприниматели,
как Мыльниковы, Солдатовы,
Киселевы, Баснины и другие.

"Старые
русские" капиталисты занимались
в основном торговлей и промыслами.
Купечество вкладывало деньги в
развитие русско- китайской
торговли, скупало и перепродавало
пушнину, отправляло корабли к
островам северной части Тихого
океана. В кяхтинской торговле
участвовало до 40 иркутских
предпринимателей. Иркутяне сыграли
ведущую роль в создании
Российско-Американской компании.
Из двадцати компаньонов пятнадцать
были иркутскими купцами. Лишь после
того, как главная контора компании
была перенесена в Петербург, а в
составе акционеров появились
столичные дворяне, сибиряки были
оттеснены на второй план.

Своеобразными
центрами торговой жизни города
были гостиные дворы. В 1778 г. на
купеческие средства началась
постройка нового каменного двора.
Проект был заказан только что
приехавшему в Петербург архи-
тектору Джакомо Кваренги.

Двор
представлял собой монументальное
каменное двухэтажное сооружение в
виде замкнутого квадрата с
обширным внутренним двором и
арочными галереями. В нем
разместилось более двухсот
торговых помещений. Кроме того, на
втором этаже находилась
пространная зала, служившая для
торжественных церемоний и балов.

Всего к концу
XVIII в. в городе насчитывалось более
400 торговых мест. В 30-х годах XIX в.
здесь действовало более 600 торговых
помещений, а в середине века — 723;
это больше, чем в Тобольске, Томске
и Тюмени, вместе взятых. В среднем
выходило, что на каждые 20 жителей
приходилось по одной торговой
точке. Более высокой степени
коммерческого сервиса не было ни в
одном сибирском городе. Но не
только торговые помещения
составляли архитектурное
своеобразие города. На купеческие
деньги строились церкви,
общественные и культурные здания,
торговые заведения и жилые
особняки.

Свое
экономическое положение
купечество подкрепляло ведущей
ролью в городском общественном
управлении. Это позволяло им не
только хозяйничать в городе, но и
представлять заметную оппозицию
губернской администрации. "В
городе, — замечал один из
мемуаристов, — где не было
дворянства, кроме бедных и
безгласных чиновников, купеческое
общество одно составляло некоторый
оплот самоуправству и беззаконию,
столь обыкновенному в прежнее
время в отдаленных провинциях".

Иркутские
купцы на себе испытали все прелести
чиновничьего произвола и
беззакония. Один "крыловский
погром", во время которого
пытками и насилием у них было
изъято более 155 тыс. рублей, со
страхом вспоминало не одно
поколение иркутян.

С самого
начала своего существования
городское управление заняло
твердую позицию по отношению к
разветвленной и изощренной системе
злоупотреблений со стороны
чиновников. Эта борьба
способствовала сплочению
купечества, придавала динамизм
общественной жизни, выдвигала
лидеров. Колоритной фигурой в
иркутском обществе был
М.В.Сибиряков. Богатейший купец,
человек волевой и решительный, он
был типичным представителем
авторитарного стиля управления.
Характерно замечание о нем одного
из современников: "Тоже дикий был
человек; как начнет чубуком махать —
беда. А все-таки голова,
защитник". Это был человек,
который последовательно отстаивал
права и свободы общества, вступая
при необходимости в конфликт с
городской и губернской
администрацией. Под стать ему были
Н.Мыльников, С.Дудоровский и другие
столпы общества. Это была вполне
сложившаяся купеческая олигархия,
сознающая и отстаивающая свои
корпоративные интересы. И что
немаловажно, эти изменения в
общественной жизни и быте
сибирских купцов происходят почти
на полвека раньше, чем у их
собратьев в России. Еще в середине
XIX в., по свидетельству московского
купца Н.П.Вишнякова, значительная
часть московского купечества жила
семейной, патриархальной жизнью.
"В нашей среде, — писал он, —
интересы общественные были слабо
развиты, а политических и вовсе не
существовало… Все это нас трогало
мало. О правительстве, о всем том,
что могло иметь к нему отношение,
старшие говорили с оглядкой,
шепотом".

Именно
купечество наложило отпечаток на
самобытность городской культуры. В
конце XVIII в. Иркутск превосходил все
другие сибирские города по степени
насыщенности культурной среды.
Здесь действовало несколько
училищ, публичная библиотека с
музейным кабинетом, любительский
театр и музыкальные коллективы, во
многих купеческих семьях имелись
библиотеки и велось летописание.
Восточная ориентация города
сказывалась в преподавании
монгольского, китайского,
маньчжурского и даже японского
языков.

"Самый
образ тамошних дел и
промышленности, — справедливо
отмечала Е.А.Авдеева-Полевая, —
требующий смелости, беспрерывно
новых соображений и некоторых
сведений, способствовал
направлению общества к
образованности, ибо известно, что
промышленность и торговля, не
ограничивающиеся только делами
своего города, всего больше
способствуют развитию умов и общей
образованности. Оттого являлись в
Иркутске между торговым сословием
люди необыкновенные и множество
лиц достопамятных и
оригинальных".

За одно-два
поколения произошли разительные
перемены. Если купечество середины
XVIII в. далеко не все могло
подписаться за себя, то их дети и
внуки получали образование, ездили
в столицу и даже за границу,
обладали более широким кругозором
и уже по-иному расценивали свое
значение в экономической и
общественной жизни страны.
Примечательно, что среди
иркутского купечества растет
интерес к совершенствованию своих
профессиональных знаний,
появляются молодые
предприниматели, которые
"занимаются торговлей не как
ремеслом, но как наукою, изучают ее
по фактам и на практике". Все это
способствует не только
совершенствованию приемов и правил
предпринимательской деятельности,
но и появлению новых морально-
этических норм и ценностей, среди
которых приоритет получают
просвещение, собирание культурных
ценностей, любовь к книге,
благотворительная деятельность.

И еще об
одном своеобразии Иркутска следует
сказать. В облагораживании,
"окультуривании" нравов
местного общества большую роль
сыграло влияние дворянства и
чиновничества, а позднее и
политическая ссылка. В истории
города были не только губернаторы-
самодуры, но и настоящие
государственные люди, много
сделавшие для развития края. Имена
Ф.Н.Клички, М.М.Сперанского,
Н.Н.Муравьева говорят сами за себя.
Благодаря им Иркутск стал
настоящей столицей Сибири, или, как
его называли, "Сибирскими
Афинами". По словам Г.Н.Потанина,
"нигде местное богатое
купечество не подвергалось такому
сильному воздействию чиновничьей
среды, как в столице Сибири; эти
чиновники, иногда с
университетским образованием,
наезжавшие из европейской России,
поднимали в местном обществе не
только запросы внешней культуры, но
и приучали его интересоваться
русской литературой и вопросами
общественной и государственной
жизни".

Малочисленное
дворянство, в большинстве своем
связанное с Сибирью лишь периодом
служебной деятельности, не играло
заметной роли в сибирском
городском обществе. Оно поневоле
искало сближения с верхушкой
купечества, образуя своеобразный
"высший свет". Совместные
приемы, балы и маскарады придавали
купечеству столичный лоск.
"Частое общение" между
чиновниками и купцами создавало
благоприятную атмосферу для
развития культурной жизни
Иркутска. Этим он выгодно отличался
от других сибирских городов, тем
более от российских. В России
подобная ситуация была в принципе
невозможна. В Иркутске же было в
порядке вещей, когда
генерал-губернатор Восточной
Сибири М.М.Сперанский открывал бал
в паре с женою городского головы
купчихой Саватеевой.
Демократизация общественных
отношений затронула даже верхушку
иркутского общества. Здесь не было
места сословным и национальным
предрассудкам. "В Иркутске очень
мало интересовались
происхождением, — вспоминал сын
иркутского генерал- губернатора
А.П.Игнатьев, — и в доме родителей
весело танцевали и евреи Кальмееры,
и гвардейские адъютанты отца, и
богатые золотопромышленники, и
интеллигенты-ссыльнопоселенцы, и
скромные офицеры резервного
батальона. Такое пестрое общество
ни в одном губернском городе
центральной России, а тем более в
Петербурге, было немыслимо."

Из среды
купечества начинают выходить не
только меценаты и общественные
лидеры, но творческие личности —
врачи, художники, ученые,
путешественники, публицисты. "В
настоящее время в Сибири, — писал
Г.Н. Потанин в 1883 г., — начинает
появляться класс людей, которых
можно назвать благородной
буржуазией. Это ряды жертвователей
по убеждению, люди, сами
принимающие участие в трудах
интеллигенции". Среди ярчайших
представителей сибирской
буржуазии первые места по праву
занимали иркутяне Сибиряковы,
Трапезниковы, Пономаревы, Сукачевы,
Медведниковы и многие другие.
Г.Н.Потанин отмечал, что "более
чем какой другой горожанин,
иркутянин чтит имена своих
общественных деятелей и заботится
о реноме своего города:.Иркутское
общественное собрание — самое
чувствительное в Сибири к своему
достоинству."

Таким
образом, в конце ХVIII — XIX в. в
предпринимательской среде
Иркутска произошли значительные
изменения, свидетельствующие о
формировании буржуазного
менталитета.