– Несмотря на кризис в национальной экономике, «Иркутскэнерго» по сравнению с первым полугодием 2014 года продемонстрировало рост выручки с 26,15 до 42,122 миллиарда рублей, а чистая прибыль увеличилась с 6,022 до 6,9 миллиарда. Как вы оцениваете результаты компании и условия, в которых они были достигнуты?

– Обстановка, действительно, непростая. В Сибири она осложнена тем, что продолжается аномальная засуха: если в прошлом году она относилась к разряду редко наблюдаемых, то теперь стала уникальной, ни разу не повторявшейся за 117 лет метеорологических наблюдений. Но мы всегда говорили, что наша компания – особенная, способна работать в любых условиях благодаря тому, что структура генерации сбалансирована: при недостатке воды потери в выработке электроэнергии ГЭС может возместить тепловая генерация. Это было очевидно в прошлом году, сейчас мы ещё раз доказали, что это не пустые слова. В целом за полугодие мы сработали  хорошо. И совет директоров «Иркутскэнерго» констатировал, что в таких непростых условиях компания показала себя достойно. 

– Какими внутренними и внешними факторами это обусловлено?

– Я всегда говорил, что «Иркутскэнерго» – это коллектив профессионалов, хорошо знающих свою работу. Мы на постоянной основе ведём работу по выявлению каких-то издержек, которые можно постараться оптимизировать. 

Не могу сказать, что оптимизация – это всегда «сокращения»,  всё-таки инфляция в стране существует, но даже если затраты растут меньшими темпами, чем инфляция, – это тоже неплохо. Это с одной стороны. С другой – результаты компании обусловлены тем, что по результатам реформы отрасли ценообразование на рынке электроэнергии начиная с 2011 года происходит  на условиях биржевых торгов. А на бирже действует простой закон: цена задаётся отношением спроса и предложения. Вот рынок и отреагировал на ситуацию с водностью и связанное с этим сокращение дешёвого предложения ГЭС. Поскольку выработку на них заместили тепловые станции, биржевая цена на электроэнергию в Сибири стала соответствовать стоимости производства электроэнергии на ТЭЦ Сибири. Сложившаяся цена позволила сбалансировать выручку. Да, затраты на топливо выросли – для ТЭЦ нужен уголь, а это более дорогой ресурс, чем вода для ГЭС, – но выросшая цена киловатт-часа на бирже позволила эти расходы компенсировать. 

– Каким образом маловодье повлияло на работу компании? И как оно скажется на прохождении предстоящего осенне-зимнего максимума нагрузок? 

– Ситуация с водой привела к тому, что мы потеряли от плановых объёмов выработки примерно 6,5 миллиарда киловатт-часов на ГЭС. При этом не все эти объёмы перешли на ТЭЦ – у тепловой генерации, в отличие от ГЭС, более широкая волатильность, зависящая от режимов производства, тепловой нагрузки, состояния сетей и других факторов. В прошлом отопительном сезоне это уже привело к тому, что нам пришлось приобрести и сжечь для производства энергии больший, чем мы планировали, объём угля, ситуация повторится и будущей зимой. Наши затраты вырастут по сравнению с планом. Но я думаю, что тенденция, которая была в первом полугодии, сохранится и во втором. Учитывая постоянную работу над издержками, полагаю, что итоги года будут столь же до­стойными, как и результаты шести месяцев. Учитывая, что зимой будет повышенная нагрузка на ТЭЦ, мы их к этому готовим, чтобы обеспечить надёжную работу генерирующего оборудования. Мы это делаем всегда, но сейчас держим в уме более высокие нагрузки. 

– Как будет компенсироваться разница между потерями в выработке ГЭС и дополнительной генерацией на ТЭЦ, которая полностью не может их заместить? 

– Всё, что вырабатывают электростанции, попадает в Объединённую энергосистему Сибири или, шире, Единую энергетическую систему России. Потребитель получает электричество из общей сети. И разница между недовыработкой наших ГЭС будет покрыта другими электростанциями в зависимости от режимной ситуации и себестоимости электроэнергии, в том числе дополнительной выработкой наших ТЭЦ. Это могут быть перетоки из Бурятии, Красноярского края, других регионов. 

– Балансовая ситуация сказалась на подготовке к зиме? В частности, пришлось ли пересмотреть расходы на неё?

– Сумма инвестиций осталась прежней. Другое дело, что мы провели некое их перераспределение и сфокусировались на тех работах, которые связаны с дополнительной нагрузкой на ТЭЦ в части выработки электроэнергии. 

– В феврале нынешнего года федеральное правительство сделало некое послабление постановления № 234 об уровнях Байкала, в силу обстоятельств временно отменив нижнюю границу в 456 метров над уровнем моря. Очевидно, что в предстоящую зиму уровень озера будет ещё ниже. Сказалось ли это на позиции регулятора? Будет ли меняться диапазон допустимых отметок?

– Сейчас эту тему обсуждают наверху – на площадке Министерства природных ресурсов и экологии РФ (а Федеральное агентство водных ресурсов относится к структурам Минприроды), создана рабочая группа, которая должна внимательно изучить процессы, связанные с жизнью Байкала и его наполнением, чтобы понять, каким может быть диапазон регулирования. Я думаю, его менять не будут, потому что в условиях средней водности он вполне работоспособен. Но, на мой взгляд, важно, какими могут быть отметки сверх действующей метровой «призмы», в каких условиях их можно применять и какими должны быть порядок и процедура принятия решения на временное использование того или иного диапазона. По итогам работы этой группы, если необходимо, будут внесены определённые предложения в части корректировки постановления № 234. Подчеркну: этот документ адресован прежде всего Федеральному агентству водных ресурсов, и мы беспрекословно будем исполнять предписания ФАВРа. Мы считаем – и с этим теперь согласны все участники процесса, – что в постановлении № 234 нужно учитывать действия всех заинтересованных сторон, и в первую очередь власти как главного регулятора, на случай наступления форс-мажорных ситуаций. Поэтому полагаю, что необходимые изменения рабочая группа сформулирует и в ближайшее время их примут. 

– Параллельно со снижением выработки на фоне маловодья в Иркутской области и Сибири третий год наблюдается спад потребления электроэнергии. Во всём регионе начиная с июля он сменился робким подъёмом, в нашей области речь пока идёт о замедлении его темпов. Есть ли прогноз, когда может наступить некая стабилизация?

– При обсуждении этой темы важны акценты. Потребление тепловой и электрической энергии зависит не только от экономической ситуации, но и от природных факторов. Если на улице мягкая зима, то потребление тепла в сравнении с предыдущим периодом может сильно отличаться в меньшую сторону, если суровая – в большую. Кроме того, и мы не раз говорили, население не снижает энергопотребление. Да, у крупных потребителей его объём зависит от общеэкономической ситуации и позиции на рынке. Они по­стоянно работают над энергосбережением, но если их продукция востребована, то они её выпускают в больших количествах; если по какой-то причине приходится снижать производство, то они снижают и потребление нашего продукта. Вдобавок есть продолжающийся тренд на замещение покупной энергии. Например, группа «Илим» на протяжении ряда лет не только экономит ресурсы, но и создаёт собственные энергетические объекты. На мой взгляд, это довольно неосторожный тренд. Не секрет, что тепловая и электрическая энергия для разных категорий потребителей имеет разное соотношение тарифа и себестоимости. Тарифы для населения занижены, и разницу между ними и экономически обоснованной ценой через перекрёстное субсидирование оплачивают крупные потребители. Когда промышленные предприятия строят собственные генерирующие мощности, они от перекрёстного субсидирования освобождаются, но всё равно кто-то оплачивает эту разницу. Может возникнуть опасная ситуация, когда оставшиеся крупные потребители уже не в состоянии будут нести этот груз, так что придётся резко повышать тарифы для остальных потребителей. Сейчас на уровне правительства РФ и Минэнерго РФ как раз обсуждают тему перекрёстного субсидирования. Нужен общеэкономический принцип, чтобы изменить складывающуюся ситуацию – постепенное снижение перекрёстного субсидирования.

– Когда мы говорим о стабилизации объёмов энергопотребления, то о какой цифре идёт речь? Судя по статистике, в части электричества мы сейчас приближаемся к показателю кризисного 2009 года (52,4 миллиарда кВт-ч), но лет десять назад он был ещё ниже. 

– На мой взгляд, мы уже находимся в более-менее устойчивом состоянии с точки зрения потребления. Дальнейшие отклонения сейчас связаны скорее с климатическими условиями. Первое полугодие для Иркутской области было на 4 градуса теплее, чем мы планировали – в сочетании с другими факторами это дало снижение потребления тепла на 550 тысяч гигакалорий. Завтра будет холоднее – этот недостаток будет восполнен. Так что я не ожидаю дальнейшего снижения энергопотребления, связанного с экономикой. 

– Программа стимулирования энергопотребления, которую вы разработали вместе с правительством Иркутской области, уже дала какие-то результаты?

– Она не может дать мгновенных результатов, потому что направлена на поддержание и укрепление инвестиционного климата в регионе в целом. Поэтому мы её и разрабатывали совмест­но с правительством Иркутской области, чтобы обеспечить согласованность наших действий с другими программами экономического развития. И теперь предлагаем плоды нашей работы широкому кругу инвесторов, базирующихся не только в нашем регионе или стране, но и за рубежом. Недавно, к примеру, была делегация с китайским участием, которую интересовала поддержка с нашей стороны в части технологического присоединения к тепловым и электрическим сетям. Думаю, что разработкой программы мы создавали базовый задел на будущее. За девять месяцев нынешнего года уже состоялось технологическое присо­единение почти 150 МВт электрической мощности и около 80 Гкал-ч тепловой  – это достаточно неплохо. 

– Если говорить про задел на будущее, то 8 сентября была введена в строй подстанция «Восточная», а ещё в конце 2013 года на Ново-Иркутской ТЭЦ заработал турбоагрегат, перенесённый из Усть-Илимска. Насколько в областном центре велик спрос на электроэнергию по сравнению с другими территориями региона?

– «Восточная» сама по себе – очень важный, знаковый объект. Центры питания в правобережной части Иркутска были загружены полностью, и возможности дальнейшего присоединения новых потребителей были исчерпаны. То есть программа стимулирования энергопотребления существует, новые потребители появляются, но их было бы некуда подключать, если бы не новая подстанция. Теперь появился задел лет на десять. Более того, линия из Ангарска, которая подходит к «Восточной», позволяет передать в полтора раза больше электроэнергии, чем выдаёт подстанция. Существует возможность её расширения. Это всё звенья одной цепочки: мы создаём стандарт и порядок отношений с потенциальными инвесторами и создаём базис для их работы. Это важно ещё и потому, что Иркутск, где проживает четверть населения Иркутской области, является крупным центром потребительских нагрузок. Поэтому мы и перенесли сюда турбоагрегат с Усть-Илимской ТЭЦ, где он не был востребован. Мы очень довольны таким решением, потому что убили одним выстрелом трёх зайцев: во-первых, получили в центре потребительских нагрузок дополнительное генерирующее оборудование, во-вторых, это оборудование является максимально эффективным по издержкам, и в-третьих, обеспечили надёжное энергоснабжение – этот тип турбин чрезвычайно надёжен. 

– Другой недавний ввод, пусть и не столь масштабный, – газовая блочно-модульная котельная на 25 МВт в Братске. Насколько этот, казалось бы, небольшой объект интересен и важен для компании? 

– Это очень интересный и принципиальный объект. Его мощность действительно невелика, но это первая для нас котельная такой мощности. До этого у нас был объект на 5 МВт. На нём мы получили необходимый опыт, который позволил построить БМК-25. Теперь мы готовы создавать и эксплуатировать аналогичные объекты мощностью 100 МВт и более. Чем полезен наработанный опыт? В Восточной Сибири нет газовой генерации. Мы являемся экспертами по угольным ТЭЦ, но прекрасно понимаем, что рано или поздно газ в регионе будет распространён более широко, чем сейчас. Насколько – сказать сложно. Поэтому приобретённый нами практический опыт создания и работы с энергетическими объектами на газе очень полезен. 

– Существуют ли у «Иркутскэнерго» планы по развитию газовой генерации, от чего зависит их выполнение? 

– От наличия или отсутствия газа. Простой пример: предположим, мы задумали перевести Ново-Иркутскую ТЭЦ на работу на газе, а его ведь в Иркутске нет – ничем этот проект не закончится. Если говорить о планах, то в схеме теплоснабжения Иркутска предусмотрен газовый теплоисточник на правом берегу с оговоркой, что его появление зависит от прихода трубопроводного газа в город. Так что планы есть. Мы понимаем, что рано или поздно газ в Иркутской области будет. Более того, в Братске он уже есть. Сейчас появилась информация о том, что возможно появление трубопровода от Ковыктинского месторождения через Жигалово, Саянск и Ангарск до Иркутска и дальше до Улан-Удэ. Сложно сказать, то ли это тезис для размышления, то ли проект получит какое-то практическое развитие. Но если газопровод будет построен и его трасса окажется именно такой, он пройдёт вдоль южного куста наших ТЭЦ, начиная от Ново-Зиминской. А дальнейшие наши шаги будут зависеть исключительно от цены газа и горизонта её планирования: если она позволит окупить инвестиции без увеличения тарифа для потребителей, перевод тепловых станций на газ станет реальностью. 

««Иркутскэнерго» – это коллектив профессионалов,
хорошо знающих свою работу»

– Собственный нефтегазовый актив у компании уже есть – это Купский участок. Каковы планы по его освоению?

– В этом году мы готовимся к бурению опытной скважины. Это позволит нам установить размеры запасов, которые есть на участке. Дальше возможен один из нескольких вариантов или их комбинация: то ли мы этот газ, продавая газовой компании, будем подавать в «трубу», то ли сами выступим в роли продавцов, а за транзит будем платить, то ли продадим месторождение. Это непрофильный для нас бизнес, так что решение будет принято, когда появится полноценное понимание того, что есть на участке. Поэтому мы проведём все мероприятия для оценки его фактических запасов, оценим различные варианты и поймём, какой из них наиболее эффективен для компании – продажа бизнеса целиком или реализация продукта. 

– Возвращаясь к ситуации в российской экономике: нестабильность курса рубля как-то повлияла на инвестиционную программу «Иркутскэнерго»?

– Мы стараемся работать на отечественном оборудовании, иностранных комплектующих у нас немного. Пример той же БМК-25 показал, что на 90–95% можно ориентироваться на российскую продукцию. Это, во-первых, зачастую получается дешевле. Во-вторых, такой подход подтвердил свою правильность во время санкций: когда у тебя отечественное оборудование, практически нет риска, что завтра поставщик откажется продать тебе какую-нибудь запасную часть. 

– А проект по рабочим колёсам Братской ГЭС, которые поставляет австрийская Voith Hydro?

– Он был в самом разгаре, когда резко изменилось соотношение курсов рубля и основных мировых валют, но сворачивать его мы не стали, потому что проект по-прежнему остаётся окупаемым. Конечно, срок окупаемости вырос, что неприятно, но не смертельно. Но мы сочли для себя правильным подтвердить нашим коллегам из Voith Нydro, что мы очень щепетильно относимся к репутации компании. При этом наши коллеги, со своей стороны, также скрупулёзно исполняют все условия контракта. Поэтому, безусловно, этот проект будет завершён. Что будет дальше – посмотрим. Но пока, по крайней мере, на Усть-Илимскую ГЭС мы заказали рабочие колёса у отечественного производителя. 

– Ещё про изменения во внешней среде – упразднение Федеральной службы по тарифам и передачу её функций Федеральной антимонопольной службе. Как будете работать с этим новым вызовом?

– Я не могу сказать, что это вызов, к тому же новый. Мы прекрасно помним, как развивалась политика государства в отношении монопольных видов деятельности. Понятно, что каждый хочет получить товар высокого качества по разумной цене. С конкурентными рынками всё просто: если кто-то из производителей поднимает цену, его продукцию просто не покупают. Случай с монополией сложнее: если с качеством всё очевидно, то разумная цена – вопрос, понятный не до конца. Возьмём для примера тариф на водоотведение: если его искусственно занизить, канализация перестанет работать, если завысить – общество будет нести необоснованные издержки. Поэтому государству приходится по­стоянно балансировать. Сейчас решение этой задачи передали ФАС. Во время реформы электроэнергетики мы проходили несколько этапов. Сначала было тарифообразование по принципу «затраты плюс» – вместе с экономически обоснованными тарифами учитывалась определённая норма прибыли. Потом появился новый принцип – «затраты минус». Это практически то же самое, что подход «инфляция минус», о котором в начале сентября заявил руководить ФАС России Игорь Артемьев. Была ещё логика долго­срочных тарифов. Полагаю, что сейчас строить прогнозы не стоит, нужно не­много подождать.

– А какова ситуация с дебиторами?

– Иркутская область остаётся регионом, где сохраняются одни из самых низких в России тарифы на тепло- и электроэнергию. Тем не менее про­сроченная задолженность за энергоресурсы сегодня превысила 1,5 миллиарда рублей. Одна доля управляющих компаний областного центра – более 400 миллионов рублей. А самым действенным методом борьбы с должниками для поставщика может быть только ограничение неоплачиваемого потребления, по сути, препятствование хищению ресурсов. Мы активизируем работу по выявлению незаконных подключений и безучётного потребления электроэнергии и будем привлекать к ответственности, вплоть до уголовной, всех виновных. Сейчас внимательно изучаем опыт других энергокомпаний и регионов России. Прецеденты привлечения «энерговоров» к уголовной ответственности уже есть.

С начала года были поданы иски против 1765 юридических лиц на общую сумму 3,3 миллиарда рублей и 62 тысячи заявлений в отношении физических лиц, где речь идёт о 481 миллионе рублей. 

– На июньском собрании акционеров было решено направить на социальные проекты часть прибыли 2014 года. Сохранится ли этот тренд? 

– Мы не планируем сокращать затраты на благотворительность. Мы всегда говорили, что для нас очень важно всё, что связано со здоровьем детей, поэтому значительную часть трат направим сюда. В первую очередь это касается финансирования регионального отделения Российского детского фонда. Компания поддерживает детские спортивные школы – это тоже опосредованно связано со здоровьем детей. А для того, чтобы ребятишкам это было интересно, важно, чтобы команда мастеров демонстрировала хорошие результаты – мы финансируем «Байкал-Энергию». Я сам, будучи пацаном, играл в хоккей с шайбой. Вырезал из изоленты номер 17, наклеил на шлем – для меня Валерий Харламов был кумиром. И, на­деюсь, сейчас многие дети подражают нашим мастерам – хоккеистам «Байкал-Энергии». Также мы активно поддерживаем, и не только софинансируя, но и активным участием, проект Еn+ «360 минут ради Байкала» и проекты «ЕвроСибЭнерго» «Культурная столица» и «Библиотека «Добрый свет», постоянно участвуем в проектах благотворительного фонда Олега Дерипаски «Вольное дело». Словом, благотворительная деятельность и социальное партнёрство – это наша гражданская позиция.  

– А какова судьба детского сада в иркутском микрорайоне Солнечный?

– Введём в нынешнем году – сделаем городу подарок ко Дню энергетика. Ходить в него будут дети, которые живут в Иркутске. И неважно, где работают их родители.