В прошлом году за два летних месяца Ольхон посетили не менее 250 тысяч человек. Учёные отмечают, что крупнейший остров Байкала стал местом, где особо видны негативные последствия массового туризма. Ханхойская коса – одна из многих болевых точек острова. Квадроциклы буквально смешивают растения с песком, что сокращает их численность и затрудняет естественное восстановление популяций.

«Всё будет хорошо, я это знаю, знаю», – громкими воплями Верки Сердючки встретила меня прошлым летом турбаза на материковом берегу пролива Малое Море. Оптимизм Сердючки (хоть и не люблю я громких звуков на природе) показался мне хорошим знаком и даже чуть успокоил. На эту конкретную турбазу мы приехали впервые, а негативный опыт прошлых лет рождал тревогу. 

«Всё будет хорошо! Всё будет хорошо!» – убеждённо грохочут мощные динамики из припаркованной неподалёку иномарки с распахнутыми дверцами, изо всех сил кричит то ли Андрей Данилко голосом Сердючки, то ли наоборот, Верка голосом Андрея. И я поверил, успокоился. Тем более что на территории базы чисто. В поле зрения ни одного переполненного мусорного контейнера. И комната в домике с отдельным входом, пусть крохотная, до максимума забитая кроватями (есть даже одна двухъярусная), но тоже чистая и даже уютная. А с высокого, просторного крыльца открывается вполне приличный вид на Малое Море, оживлённое островами Большой и Малый Тойники. 

С крыльца, похожего на небольшую веранду, на Байкал смотреть приятно. Главное, научиться не видеть ближний и средний планы, заполненные заборами, ограждениями и баннерами, приглашающими брать напрокат квадроциклы, кататься на лошадях, на катерах, на «бананах». Чтобы не портилось настроение, надо смотреть вдаль, на воду, на противоположные скалисто-лесистые берега Мухорского залива и Ольхона. Там тоже есть и турбазы и заборы, но они далековато. Если без бинокля, то ландшафт не уродуют.  

А вот в обратную сторону, от уреза воды на освоенный турбизнесом берег, смотреть неинтересно. К заборам и баннерам, оказавшимся на ещё более близком первом плане, добавляются сотни неказистых, хоть и с претензией, турбазовских строений, карабкающихся вверх по крутому склону. Вижу теннисный корт с высоким сетчатым ограждением. Вижу бассейн, защищённый от ветра высокими стенами из поликарбоната. Вижу ресторан и разно­цветную детскую площадку. Вижу «свой» домик с высоким крылечком и бессчётное количество других жилых строений нескольких конкурирующих друг с другом туристических баз, поделивших заборами доступную для автотранспорта бухту. Не могу увидеть только былой самобытно-сдержанной природной красоты байкальского берега, ради которой ездил на Малое Море и 20, и 30, и 40 лет назад. Не вижу естественной природы. Она уничтожена не туристами. Она безвозвратно утрачена в связи с неумелым государственным управлением природными ресурсами, неумным «развитием» туристического бизнеса, заточенного на единственную цель – быстрое и максимальное извлечение финансовой прибыли. 

– Я уже неоднократно говорил, что посёлок Листвянка – ближайший и самый доступный участок открытого Байкала – потерял свою актуальность, – Игорь Ханаев, старший научный сотрудник Лимнологического института СО РАН, воспринял мой вопрос о перспективах развития туризма на Байкале так, будто я наступил ему на самую любимую мозоль. Он пытается, но не может подобрать мягких определений сегодняшней ситуации специально «для прессы» и начинает говорить как думает, как люди говорят между собой, не на публику. – Листвянка – не визитная карточка Байкала. Сегодняшний посёлок Листвянка – наглядный пример того, что делать нельзя. 

Мне понятна взволнованность, даже взбудораженность учёного. Большинство из нас, местных жителей и приезжих туристов, отмечает негативные изменения байкальской экосистемы только визуально, по изменившимся ландшафтам байкальских берегов, изуро-

дованных туристическим бизнесом с молчаливого согласия (а иногда, как показывает правоохранительная практика, и в связи с личной материальной заинтересованностью) представителей властей разного уровня под флагом экономического развития территории. А учёный видит не только берега, но и меняющиеся подводные ланд­шафты Байкала. Потому что он дайвер. Он исследователь озера и подводный турист одновременно. Я бы назвал Игоря Вениаминовича ещё и подводным проводником по байкальским мелководьям, поскольку он часто сопровождает погружения коллег-учёных и дайверов-любителей, приезжающих на Байкал не только из разных регионов России, но и из многих точек нашей планеты. 

До 2011 года листвянское мелководье благодаря транспортной доступности и богатому биологическому разнообразию было у российских и зарубежных дайверов в числе наиболее популярных. Ситауцию кардинально изменила взрывообразная вспышка размножения зелёных нитчатых водорослей, плотно покрывших дно мелководных участков и уничтожив или вытеснив с них эндемичную биоту Байкала.  

– В дайвинге ничего нет экстремального, – утверждает Игорь Ханаев. – Под воду может сходить любой человек, даже не умеющий плавать. Это сейчас происходит массово. Поток дайверов на Байкал из разных уголков России и зарубежья за последние годы увеличился, ну, наверное, в десятки раз. Люди просто хотят реально, собственными глазами увидеть байкальский подводный мир, уникальный своей естественностью. Но эта уникальность у нас на глазах тает.

Не знаю, считается ли этот факт научно доказанным, но многие учёные, к которым я обращался за консультациями, практически не со­мневаются, что вспышка размножения зелёных нитчатых водорослей произошла не по естественным природным причинам, а как следствие антропогенного воздействия на байкальскую экосистему. Скорее всего, её спровоцировало растущее загрязнение озера органическими и поверхностно-активными веществами в связи с плохо работающими или попросту отсутствующими очистными сооружениями в прибрежных населённых пунктах и в местах развития массового туризма. Не случайно наиболее поражённые участки дна были выявлены вблизи Северобайкальска и Листвянки. 

Не успели учёные однозначно определить причины бурного развития зелёных нитчатых водорослей, а официальный сайт Минобрнауки РФ в начале нынешнего года проинформировал о новой напасти.

– Многолетний мониторинг антибиотикоустойчивости бактерий из южного Байкала, который ведут иркутские микробиологи и гидрогеологи с 2000 года, свидетельствует о новом, ранее недооценённом источнике антропогенного загрязнения Байкала, – сообщает пресс-служба Министерства образования и науки России. – Это бытовое антропогенное загрязнение вод озера фармацевтическими антибиотиками и антимикробными препаратами, нарастающее угрожающими темпами. 

Промышленные загрязнения, как замечено в сообщении, «сравнительно легко идентифицировать, проконтролировать и предотвратить». С бытовыми ситуация сложнее. «Сан­эпидслужба начинает контролировать их только тогда, когда возникают эпидемические угрозы, а до этого не контролирует никто».

Напасть новая, а вот причины и, если можно так сказать, география её распространения едва ли не один в один совпадает с проблемой зелёных нитчатых водорослей. 

– Наиболее интенсивно привыкание водных микроорганизмов к человеческим антибиотикам идет в зонах плотной дачной застройки и туризма, – информирует сайт Мин­обрнауки со ссылкой на исследования иркутских учёных. – В посёлке Листвянка, городах Байкальске и Слюдянке. Они находятся сравнительно недалеко от Иркутска, доступны для горожан и привлекательны для массового туризма – как летнего, так и зимнего. Здесь высока плотность автостоянок, частных гостиниц, бань, саун, торговых точек, дачных посёлков.

Беды, по мнению Минобрануки, ещё не случилось. Ситуация в самом озере и в прибрежных водах близ дачных и туристических зон южного Байкала пока не требует вмешательства санэпидслужбы. 

– Но когда это вмешательство потребуется, может быть поздно, – предупреждает министерство. – Масштабное и многолетнее исследование коллектива специалистов из Института земной коры, Института геохимии СО РАН, медиков из СО РАМН и Минздрава РФ, Иркутского государственного технического университета позволяет выявить начальную стадию деградации байкальских вод с неожиданной стороны и указывает направление мер по ликвидации этой угрозы.

– Развивая туризм, власть должна прежде всего озаботиться инфраструктурой, – убеждён Игорь Ханаев. – Инфраструктурой очистных сооружений. Строительством канализационных систем. Не выгребных ям с открытым дном и фильтрацией в озеро человеческих «отходов жизнедеятельности», как сегодня. И только после этого, ко­гда будет сдан такой объект под ключ, можно разрешать строительство жилых и развлекательных помещений, чего угодно, на любой вкус. Туризм – это бизнес, стремящийся, как и всякий другой, к извлечению максимальной прибыли. Чтобы не терять деньги «зря», люди зачастую идут на… нечеловеческие нарушения. 

– Но государство без соответствующей жалобы от населения не имеет права проверять этих людей, допускающих, как вы сказали, «нечеловеческие» нарушения, чаще, чем один раз в три года, – говорю учёному. – В России нельзя «кошмарить» бизнес. Это давно и твёрдо усвоили все надзорные органы. 

– Так его и не надо «кошмарить» чаще, – откликнулся Ханаев. – Пусть государство проверит каждую турбазу только один раз. Но – нормально! И если выяснится, что она не располагает должной системой очистки стоков, не надо штрафовать хозяина, не надо вручать ему предписаний: «Устранить до такого-то числа». Надо просто закрыть туристический объект вплоть до создания и запуска системы очистки стоков должного качества и эффективности. Закрыть не на неделю, не на сезон, а до полной готовности очистной системы и её государственной приёмки. В чём проблема-то? Кто-то сумеет сделать это за год, кто-то за несколько лет, а кто-то сочтёт за благо продать свой бизнес. 

Профессор Иркутского госуниверситета Евгений Зилов, доктор биологических наук, научный сотрудник НИИ биологии при ИГУ, прислал мне по электронной почте свою статью о современном антропогенном воздействии на Байкал. Упреждая возможные претензии, учёный делает приписку для местечковых (как я догадываюсь) чиновников и бизнесменов, эксплуатирующих уникальное озеро, о том, что в статье «использованы официальные материалы, поэтому краски в сведениях об антропогенном воздействии заведомо не могут быть сгущены».

– Ежегодно на Байкале бывает около полутора-двух миллионов только зарегистрированных туристов, – указывает в научной публикации Евгений Зилов. – В результате чего образуется около 780 тысяч тонн мусора, 6 тысяч тонн (сухого веса) фекального органического вещества, 1,5 тысячи тонн растворимых форм азота и 0,3 тысячи тонн фосфора… 

Два миллиона туристов в год – это не только на Малом Море. Столько туристов бывает на всём Байкале, включая побережье Бурятии. Но официальная цифра очень и очень занижена, поскольку учитывает только тех дисциплинированных и ответственных туристов, кто счёл необходимым официально зарегистрировать свой приезд на уникальное озеро. А сколько человек в реальности приезжает на озеро, ни науке, ни властям неведомо. И сколько тонн «сухого веса» отходов своей жизнедеятельности они оставляют на участке всемирного природного наследия, власти тоже не знают, но убеждены, что туризм на Байкале необходимо развивать.

Убеждение в принципе-то правильное. Я тоже за развитие! Вот только реализовать бы это убеждение с умом, а не так, как делает туристический бизнес в сегодняшней практике. Если на берегу небольшой байкальской бухточки уже построены две-три примитивных турбазы, а в дополнение к ним построить ещё три-четыре таких же примитивных туристических объекта – это не развитие. 

Газета «Сибирский энергетик» недавно процитировала слова представителя Сибирской Байкальской ассоциации туризма, который, в частности, считает, что «плохой информационный фон мешает туристическому бизнесу на Байкале. Туроператоры знают, как работать с Байкалом».

Статистика туристов на Байкале очень занижена, поскольку учитывает только тех, кто счёл необходимым официально зарегистрировать свой приезд на уникальное озеро

Ах, как хочется верить, что тур­операторы действительно знают. Прямо очень сильно хочется. А всё равно не верится. Вот, стоит попытаться сфотографировать естественную и самобытную красоту маломорских берегов, где туроператоры зарабатывают деньги особенно активно, и сразу категорически не верится. Куда бы ни направил объектив фотоаппарата – в кадре сплошное «антропогенное влияние». То забор, уходящий в воду пролива. То крыши. То «малые архитектурные формы», в которых неведомое количество туристов, в соответствии со знаниями туроператоров, оставляют дренирующие в Байкал «отходы жизнедеятельности» на радость и благополучие нетипичных для озера водорослей, активно вытесняющих эндемичную байкальскую биоту. Откуда же при таком визуальном фоне взяться хорошему информационному фону? 

– Мы говорим о развитии нормально туризма, а видим кошмар! – соглашается Игорь Ханаев. 

– А что такое, в вашем понимании, «нормальный туризм»? – спрашиваю. 

– По крайней мере, это не захват территорий и не строительство на любой вкус по принципу «что хочу, то и творю». Первое, что должно создаваться для развития цивилизованного туризма – это инфраструктура, система очистки жидких бытовых отходов. Её не было и нет. Зато из года в год вблизи Байкала выделяются участки под якобы какие-то ДНТ – добровольные некоммерческие товарищества, которые тут же превращаются в реальные туристические комплексы. 

От себя добавлю – превращаются в традиционный, привычный для маломорского побережья, не очень цивилизованный, но, судя по ценам обслуживания, очень даже коммерческий туристический бизнес.

– Каждый год я вижу, как в районе МРС на очередных свободных земельных участках вначале выставляются колышки, возводятся заборы и очень скоро ставятся дома, – продолжает Игорь Вениаминович. – Говорят – временные со­оружения. Но зачем для временного сооружения, которое должно иметь возможность быть демонтированным менее чем за сутки, копать землю и заливать фундамент десятками миксеров, как под пятиэтажный коттедж?

Вопрос только кажется риторическим. На него, если бы туризм развивался как должно, по-умному, под профессиональным, грамотным государственным управлением, вполне могли бы ответить надзорные, контрольные, правоохранительные структуры государства. Но они молчат. Поэтому «Заповедное Прибайкалье» и собирается строить очередное ограждение. Оно не украсит Ханхойскую косу, но по-другому неуправляемое государством «развитие» туристического бизнеса не сдержать.

«Всё будет хорошо…» – слышу неуёмный оптимизм Верки Сердючки, спускаясь по поросшему лесом склону к турбазам. Солнце уже высоко. Пот заливает глаза, а настроение хорошее: есть пара снимков без «антропогенного влияния». Мне удалось его спрятать в складках рельефа и за ветками деревьев. Каждое утро, стараясь успеть по холодку, я поднимаюсь на ближние горы и вершины маломорских мысов, хотя, если честно, в соответствии с возрастом я бы с большим удовольствием прогулялся по берегу бухточки. Но там не пройти. Там по урезу воды от мыса до мыса – ярко-пёстрый табор, поделённый уходящими в воду заборами на отдельные загоны для туристов-палаточников. А что делать? Туризм-то развивать надо разный. Чтобы – на любой вкус. Тогда прибыли больше получается.

«Всё будет хорошо!» – упрямо и весело спорит с моими мыслями Сердючка…