Условный сценографический приём заслуженного деятеля искусств РФ Александра Плинта  не удивляет; трудно вспомнить постановку «Гамлета» второй половины ХХ века, которая была бы традиционной, не представляла режисёрскую трактовку трагедии. Геннадий Шапошников «Гамлета» ставит в созвучии со временем, в котором живёт. В этом отношении пьеса универсальна, она современна для любой поры, ибо путь к власти тернист, полон компромиссов и трагедий.

Раздираемая противоречиями страна в спектакле имеет свой визуальный образ. Король, королева, Полоний – одним словом, все его персонажи одеты в костюмы, сплошь состоящие из надрезов. Модный джинсовый стиль перешёл на дорогие ткани, на костюмы мужчин и туалеты женщин. Действие, начавшееся с коронации Клавдия, его парадной и одновременно полной  политических устремлений речи, зеркально отражает современную инаугурацию президентов и губернаторов.

Даже если не знать содержания трагедии Шекспира, можно догадаться, что настоящее действие спектакля начнётся с момента, когда появится его основной герой. В рваных джинсах, майке с длинными рукавами Гамлет  появляется стремительно; развалясь, садится в кресло, к которому направился Клавдий. Напряжение, с которого начался спектакль, возрастает. Гамлет откровенно нагл, небрежен, раздражён. Он начинает есть зелёное яблоко; откусив раз-другой, выплёвывает, остаток бросает с силой, которая разбивает его на куски. Гамлет кажется капризным мальчишкой, который обиделся невесть на что.

Для Геннадия Шапошникова принципиально важным был возраст Гамлета – зелёный, как яблоко, с которым он выходит на сцену. Умный мальчик, ещё не научившийся справляться со своими эмоциями. Движимый сначала обидой, а затем и жаждой мести, он не в состоянии понять, в какую бездну  ввергает страну, которой ему так хочется править.

Спектакль стремителен. Его действие постоянно перемещается с одной площадки на другую, в которые с двух сторон упирается «коридор», застланный ковровой дорожкой. Зрителям приходится концентрировать своё внимание то на одном месте, то на другом, с позиции «крупного плана» – на дальний. На сцене герои представлены словно через увеличительное стекло, их  изображение часто можно видеть на экранах мониторов. Кто сегодня не знает, что камеры развешаны повсюду, они отслеживают каждый шаг человека, проявляют его тайные помыслы. Сотовые телефоны в этой постановке тоже не исключаются, потому что они стали необходимы  как воздух.

На спектакле внимание зрителей невольно становится более напряжённым, почти одновременно они должны наблюдать за действием, происходящим на разных площадках: в «коридоре», на мониторах, которые показывают не только события «за кулисами», но и изображения, символизирующие знаки судьбы. Дважды вместо привычных картинок Полоний видит на них Офелию в гробу, это информация-предупреждение, которую  камера выхватывает сгустком энергетических потоков из атмосферы неспокойного королевства. Это не мистика, это умение техники материализовать то, что не видит человеческий глаз.    

Трагедия, не предполагающая психологического углубления в сюжет, предстаёт в спектакле настоящей психологической войной. Клавдий, окончив зловещий монолог, встаёт, медленно идёт по коридору, выстроенному на сцене, к самому его краю, садится спиной к зрителям, заставляет себя молиться. Что он может сказать Богу? Что бы ни говорил, Гамлет не может прервать  молитву ударом ножа в спину. Мальчик, который оказался куда милосерднее своего дяди-злодея. Каким бы вздорным и необузданным не был, он благороден, не пойдёт на убийство, пользуясь удобным случаем.

Наблюдая за молящимся Клавдием, Гамлет – Дробинков играл ножом, показывая незаурядное владение оружием. С этим ножом в руках он встречается с Гертрудой. На льющиеся потоком обвинения мать отвечает пощёчиной, получая такую же пощёчину в ответ. В чём же действительная вина королевы? В том, что повиновалась обстоятельствам, или новое замужество и есть истинное проявление её чувств? Марина Елина – Гертруда ответа на эти вопросы не даёт: королева обязана скрывать подлинный смысл своих поступков. Искренней она  становится только когда чувствует приближение неминуемой развязки.

Гамлет – Дробинков в сцене свидания с матерью ведёт себя так, словно в него вселился бес. Он напирает на Гертруду, заставляет упасть в кресло, опутывает шею верёвкой, потом замахивается ножом. «Помогите, он меня заколет…». От смерти королеву спасает появившийся Призрак. Он стоит за спиной Гертруды и отчётливо виден Гамлету, который вспоминает о просьбе не трогать королеву. На мгновение напряжение спадает, мать и сын начинают понимать друг друга.

Новый поворот событий разрушает воцарившийся было мир. Гамлет, подумав, что  за занавесом спрятался король, с криком «крысы» бежит и закалывает… Полония. Бедный царедворец, который хотел всего лишь подслушать, чтобы потом с королём и королевой проанализировать поведение принца. На мониторе появляется крупным планом лицо Полония, на котором застыло удивление, мелькнувшее осознание последних секунд жизни.

«Несчастья начались, готовься к новым»… Появляется сошедшая с ума Офелия, поёт, протягивает королеве в качестве подношения букетик из сухих прутиков. Актриса Анна Дружинина – Офелия существует в спектакле неприкаянной, отрешённой от дворцовых интриг. Она доверчива, легко ранима, готова уступить ухаживаниям Гамлета. Встреча с принцем, его  грубость, переходящая во вражду, Офелию ошеломляет и сокрушает.

Тетива натянута, отравленные стрелы, кажется, вот-вот со свистом рассекут воздух. Но Шекспир, а вслед за ним и режиссёр дают зрителям передышку. Могила для Офелии возникает быстро:  Евгений Солонинкин и заслуженный артист РФ Игорь Чирва с надписями на спинах «Могильщики» деловито собирают ковёр, открывают крышку люка, – яма готова, даже нашлось место для земли, которой они будут засыпать гроб. Пока не появилась похоронная процессия, актёры могут сочинить свою игру.

Похороны Офелии в спектакле, на котором зрители сидят вплотную к игровой площадке, кажутся пугающе реалистичными. Марцелл, Бернардо (так назвал персонажей  Шекспир),  Лаэрт и Озрик несут резной гроб, сколоченный из крепкого дерева, опускают в яму. Могильщики начинают его закапывать, но работу останавливает Лаэрт, искренне горюющий о погибшей сестре. «Сто сорок тысяч братьев так любить не могут…» – знаменитая фраза Гамлета ни о чём не говорит, ему необходим конфликт,  «подогрев» эмоций для встречи с Клавдием. Гамлет догадывается, какую ловушку придумал для него король, но «будь, что будет…».

Дробинков всё ещё ходит в майке, рваных джинсах. В этой одежде он выслушивает предложение о поединке с Лаэртом. Принято! Он стремительно уходит в двери, ведущие за кулисы, появляется в элегантном костюме из самых дальних дверей партера. Шапошникову в этой сцене  необходима реактивная стремительность Гамлета, которому некогда задуматься и понять, что «мышеловка», придуманная им для Клавдия, будет звериной западнёй для него самого.

Как в цирке,  с двух сторон опускается клетка, в которой появляются Лаэрт, Гамлет, секунданты. Зная об интриге боя, зрители начинают следить за тем, как идёт подмена рапир, каким самоуверенным выглядит Лаэрт и как азартен Гамлет. Приветствие Клавдия и демонстративно поднятый бокал с вином, в который он только что опустил отравленную жемчужину – на всякий случай, если принц не будет убит.

Короткие, стремительные удары, подсчёт очков. Королева берёт бокал с отравленным вином… «Не пей, Гертруда», – почти стонет Клавдий, понимая, что рок вмешался в его коварные планы. «Пью за победу Гамлета…». Выпады, удары… Лаэрт ранит Гамлета. В схватке они поменялись рапирами. Гамлет задевает Лаэрта. Гертруде нехорошо, она с трудом добирается до кресла и падает.

Узнав об измене, смертельно раненный Гамлет настигает короля, закалывает. Возвращается и садится рядом с матерью. Наступает звенящая тишина. Появляется Призрак, вернее, отец Гамлета, который обнимает жену и сына. Наконец мятущиеся души обрели покой. Хочется верить, что в ином мире любящие сердца найдут друг друга, счастье навеки объединит их.

Зло наказано, справедливость восторжествовала, но так ли это? На опустевшей площадке появляется улыбающийся норвежский принц Фортинбрас… Страну он захватил без лишних усилий, без боя, к которому так тщательно готовился… Комментарии, как говорится, излишни…