Постановщик Борис Константинов сам определил жанр спектакля, дав нам ключ к разгадке всего сюжета, – «Сны Зилова». Уже в прологе за Зиловым гонятся утиные фантомы с причудливыми головами, стреляя в него из ружей, – безумный сон, больное наваждение. После чего Зилов, полуголый человек в голубых трусах с жёлтыми утятами, просыпается в детской кроватке, из которой он давно вырос, пытается опохмелиться из давно опустошённых бутылок, надеясь встроиться в реальную взрослую жизнь, включаться в которую адски не хочется и безумно лень.

А жизнь требует активного в ней участия: под бодрые шлягеры 1970-х город Иркутск, как показано на сцене, энергично строится, возводятся стены панельных домов (в одном из которых Зилову будет выделена квартира), размахивают руками строители, ансамбль гремит музыкальными ритмами. И всё это – под вечный осенний дождь, словно наваждение, бьющий по крыше и соединяющий реальное с инфернальным.

Ведь здесь реален один Зилов, этот инфантильный переросток, бойкотирующий настоящее и навсегда застрявший в милом безответственном отрочестве. Всё остальное – фантом, наваждение, назойливые мучительные сны. Мир людей, друзей и женщин, коллег по Бюро технической информации, мир реальных проблем, требующих разрешения, задвинут далеко в подсознание, отброшен и дистанцирован. Люди здесь – крошечные куколки с одинаковыми личиками, мелкий игрушечный народец, досаждающий своими писклявыми голосами. Жена Галина и юная Ирина, Кушак, Саяпин и Кузаков, Вера и официант Дима, словом, все они – безнадёжно кукольный мир, далёкий, как воспоминание, и фантомный, как сон. Крошечные человечки стучат на пишущей машинке в кукольном офисе, пируют в кукольном кафе «Незабудка», выскакивают на кукольный балкончик, выглядывают в кукольное окошко, общаясь с живым великаном Зиловым, напоминающим Гулливера в стране лилипутов. И вечная тема – «Люди и куклы» – продолжает свою философию в этой пьесе, создавая два мира – человека и его фантомов.

А кто же он сам, наш молодой герой в трусах с утятами и лицом невинного шалуна, застрявшего в отрочестве? (Играет его Роман Бучек.) Он опрокидывает водку стакан за стаканом и всегда готов к немедленным действиям – куда-то бежать, от кого-то прятаться, наступать в споре и виртуозно ускользать от ответов. Он подвижный, как ртуть, и его шарнирная пластика выдаёт в нём неутомимого лицедея.

Этот обаятельный и ленивый бездельник с лицом озорного шалопая, этот пройдоха и шельма играет свой собственный моноспектакль о внутреннем диссиденстве, о невозможности вписаться в предложенные общественные устои. Презирающий время, в котором живёт, жаждущий того, чего здесь нет, не желающий ни к чему себя применить, мающийся и тоскующий, он куролесит и мучает женщин, обладая редкой притягательной силой, никого при этом не любя и ни к кому не привязываясь. Его разрушительная природа не терпит постоянства, а лукавство и темперамент делают его образ вечным и неистребимым. И, конечно, разве можно представить этого героя в кукольном воплощении? Что оказалось бесспорным для режиссёра театра кукол. Он отнёсся к этой пьесе как к константе, которую изначально должны знать все, а тем более иркутяне, вампиловские земляки. Они с пониманием воспримут и эту сценическую версию – очередной миф о легендарной «Утиной охоте».