9 мая будет 98 лет, как Давид Бурлюк посетил Иркутск. Лаконичная запись в летописи Нита Романова за 1919 год гласит: «9–11 мая – выставка футуристов». В летописи Юрия Колмакова находим другое: «3 мая. В фойе Общественного собрания открылась выставка картин художника-футуриста Д. Бурлюка». Где брал сведения Юрий Колмаков, неизвестно. Однако газеты, свидетели тех лет, говорят в пользу Нита Романова – афиши выставки стали размещаться в печати с 9 мая. «Давид Бурлюк, Давид Бурлюк, Давид Бурлюк. Великий футурист, великий футурист, великий футурист» – с такой афишей на передовице 9 мая вышла газета «Наше дело», выпускавшаяся в Иркутске в 1918-1919 годах обществом потребителей, служащих и рабочих Забайкальской железной дороги. «Отец российского футуризма и председатель федерации футуристов России», как гласила афиша, привёз с собою Пуантиллину Норвежскую (под этим псевдонимом скрывалась Марианна Бурлюк, младшая сестра футуриста. – Авт.), Бориса Четверикова. Вход на выставку был бесплатным, а размещалась она в здании губернской земской управы, что по улице Большой. «Первый раз в Сибири – футуризм! Идите на выставку, узнаете всё», – зазывала афиша. Бурлюк представлял выставку картин «известных художников Москвы и Петрограда», обещая 300 номеров футуристической живописи. Ежедневно в 12 часов на выставке шли поэтические диспуты. А 20% средств от продажи картин организаторы обещали отдать в фонд Народного университета (Давид Бурлюк делал такие анонсы и в других городах сибирского турне, например, в марте 1919 года в омской «Сибирской речи» сообщалось, что часть сбора пойдёт на сооружение школы имени Врубеля. – Авт.).

14 мая Давид Бурлюк в большом зале городской управы устроил «Вечер-грандиозар», начинавшийся в восемь часов. С «экстраординарной» лекцией выступал сам Бурлюк, в афишах скромно поименованный «известным художником, поэтом, оратором» и, конечно же, Отцом Российского Футуризма (орфография сохранена. – Авт.). Иркутянам был представлен доклад на тему «Футуризм – единственное искусство современности». А футуристка Пуантиллина Норвежская с товарищами читала сказки Маяковского, поэмы Игоря Северянина, разбойничьи песни Каменского. В этот же вечер состоялся диспут «о новой литературе и новой жизни». Открытая эстрада была предоставлена всем желающим поэтам и поэтессам. На выставке продавались книги, газеты и рисунки футуристов. «Желающие попасть на весенний праздник поэзий благоволят обилечиваться заблаговременно», – гласила афиша.

16 мая в помещении Народного университета на углу Пятой Солдатской и Власовского переулка снова открылась «первая показательная» выставка картин петроградских и московских футуристов, как сообщалось в афише, «по желанию публики и местных художников». Отец российского футуризма в 12 и 15 часов ежедневно обещал «пояснения и диспуты». Евгений Спасский позже вспоминал, как обычно проходили эти «пояснения». Сначала Бурлюк и компания в эпатирующих одеждах гуляли по городу, собирая толпу (об этом сохранились и воспоминания иркутян. – Авт.), а потом вели всех на выставку. «Поднимался страшный шум от недоумения перед футурокартинами, и обычно нас просили с интересом, а часто и с возмущением дать пояснения картинам. Тогда Додя обращался ко мне и просил сказать несколько слов о новом течении в искусстве и объяснить непонятное. Но, как я только кончал говорить, он тотчас появлялся со шляпой в руке и, обходя всех, говорил: «Всякий труд должен быть оплачен». И собирал порядочную сумму». 16 мая на выставке прошёл второй футуристический диспут по вопросам нового искусства. В иркутских афишах, к сожалению, мы не обнаружили сообщений о знаменитых «лысеющих хвостах». Месяцем ранее в Омске Бурлюк с удовольствием сообщал господам коммерсантам в «Сибирской речи», что на выставке «продаётся партия лысеющих хвостов» (его собственная книга стихов. – Авт.). Причём это сообщение было не в блоке культурных новостей, а в блоке частных объявлений вместе с «коровами» и продажей молока.

17 мая в «Нашем деле» появилось сообщение о деятельности рабочего социалистического клуба Н.П. Патлых. Как оказалось, 14 мая состоялось очередное заседание клуба, на котором, в частности, было заслушано «заявление футуриста Д. Бурлюка о предоставлении помещения клуба на 18 мая для устройства лекции». Клуб размещался на Пестерёвской. 30% чистого сбора Бурлюк обещал отдать на культурно-просветительные нужды клуба. На этих условиях социалисты отдали своё помещение футуристам. И 18 мая состоялась последняя общедоступная лекция футуристов, помеченная в афишах как «экстренная». Здесь снова прошёл большой диспут о новой жизни и искусстве, читали стихи Северянина, Маяковского. Была объявлена «Засада гениев», однако суть акции в афишах не раскрывалась. Вероятно, это какой-то отголосок столичных вечеров-буфф, которые в своё время анонсировались так: «Вечер-буфф молодецкого разгула футуротворчества. Выступление четырёх гениев. Стихи. Речи. Парадоксы. Открытия. Возможности. Качания. Засада гениев. Ливень идей. Хохот. Рычание. Политика. В заключение – всеобщая вакханалия».

«Поэты! Предложен конкурс на звание короля байкальской «поэзии» и денежную премию по присуждению публики», – сообщалось в афише. В том же самом номере «Нашего дела», где на передовице появилась эта афиша, на последней странице в разделе объявлений Бурлюк снова напомнил о «Короле байкальской поэзии», на этот раз указав сумму вознаграждения – 300 рублей. К сожалению, пока не найдено сведений, кому же из иркутских поэтов был вручён титул. О том, что акция не была просто рекламным ходом, свидетельствуют омские события. Омич Антон Сорокин, который, по некоторым сведениям, сопровождал Бурлюка в Иркутске, получил лично от Бурлюка титул «Короля сибирских писателей». Значит, такой же титул, но поэтический, был у кого-то из иркутских литераторов. Но у кого? Зато на странице частных объявлений в одном из номеров «Нашего дела» было найдена ещё одна крохотная заметка от футуристов. «Редкость! Кто поленится пойти купить «Газету футуристов» – гласила заметка и давался адрес, где можно купить газету: «Губернская земская управа по Большой улице…».

«Брезгливое удивление»

Реакция на приезд футуристов в официальной прессе была скудной, но она всё же была. В монографии «Художественная жизнь Иркутска (первая четверть ХХ века)» исследователь Юрий Лыхин сообщал: «Как восприняли иркутяне гастроли футуристов, их мероприятия и призывы, сегодня практически неизвестно. В газетах не обнаружено ни одной статьи, освещающей происходившие в городе события». Юрий Лыхин ссылается на один из обзоров печати в газете «Свободный край», где автор недоумевает, почему мероприятия футуристов проходили в помещении земства. Лыхин приводит ссылку на ответ Бурлюка в другой газете, где футурист поясняет, что позиция земской управы была совершенно обоснованной. (Стоит заметить, что именно в монографии Юрия Лыхина визит Бурлюка в Иркутск был освещён ещё в 2002 году наиболее полно.)

Между тем в том же «Нашем деле» была обнаружена заметка с выставки, и была она очень резкой и неприятной. «Давид Бурлюк, Давид Бурлюк, Давид Бурлюк. Ваши зрачки суживаются и вы, буква за буквой, читаете весь текст: «Обилечивайтесь, первый раз вход бесплатно, известных художников Москвы и Петрограда 300 №. Пришли. Брезгливое удивление: кроме пяти полотен, которые могли бы, возможно, быть приняты за выставку футуристов, футуризма нет: безнадёжно развесились младшие классы «Поощрения», чающие академии по классу Маковского и Клевера, питомцы Гольдблатта, Подолина. Импрессионизм хороших, скромных юношей, лиц по лучшим правилам «дамской» техники, пейзажики (о, эти пейзажики!)». (Владимир Маковский – передвижник, Юлий Клевер – русский пейзажист. – Авт.) Так оценил выставку Бурлюка в Иркутске анонимный автор. Он подписался как «член петроградского Союза Деятелей Искусства». Аноним из СДИ, судя по заметке, был хорошо знаком с футуризмом. СДИ был создан, как известно, в 1917 году. В числе прочих в него входили Фёдор Сологуб с супругой, которые имели связь с иркутским литератором Николаем Чужаком (Насимовичем). Однако фигура Насимовича сразу отметается, поскольку известно о его сотрудничестве с Бурлюком в группе «Творчество» в Чите. Кроме того, большевик Насимович не мог быть в Иркутске в 1919 году и печататься в «Нашем деле». Значит, это был кто-то другой… Видимо, кто-то из творческой интеллигенции запада России, бежавшей на восток. Например, в 1919 году в Иркутске появилась Нина Хабиас, поэтесса-футуристка. Однако она тоже не могла написать эту критическую статью, поскольку по сохранившимся крохам её биографии становится ясно, что поэтесса считала Бурлюка одним из своих учителей. Они познакомились как раз в сибирском турне Бурлюка. «Барку поэтов» в 1920 году в Иркутске основали Артур Анчаров (Куле) и Елпидифор Титов. Анчаров был футуристом. Одна любопытная деталь – аноним подписался членом СДИ, а союз прекратил свою деятельность ещё осенью 1918 года. Видимо, до Иркутска эта новость попросту ещё не дошла.

Из этой короткой заметки мы можем немного представить, как читались лекции футуристов в Иркутске. Критиком приведены фразы, видимо, звучавшие на лекции из уст Бурлюка: «Девушка – аромат весны», «академическую картину можно подделать, футуристическую нельзя, она – чек». Судя по описанию, Бурлюк и товарищи ставили на свои картины автографы, сравнивая их с государственными билетами, или чеками, что и возмутило анонимного критика. «Вы, молодые мэтры футуризма – Малевич, Татлан, Розанова, Ле-Дантю, все настоящие, что сделали бы вы с «отцом российского футуризма»?» – спрашивал аноним. Критик ознакомился с газетой футуристов, распространяемой на выставке, и тоже остался недоволен. Он сообщал, что напечатанные в ней вещи Маяковского и Каменского «давно известны по «Стрельцу», «Барабану», «Пощёчине общественному вкусу», «Простому как мычание». И намекал, что «Газета футуристов» пренебрегает авторским правом, не указывая первоисточники. «Маяковский, Хлебников, Божидар, Большаков, что сделаете вы с «папашей российского футуризма»? – снова и снова обращался критик к авторитетам (Божидар – псевдоним Богдана Гордеева, поэта, близкого к «Центрифуге». Константин Большаков – поэт-футурист. – Авт.).

Критик призывал «большого» Маринетти, «младших» – Илью Зданевича, Шкловского, Брика – обратить внимание на Бурлюка, деятельность которого, по-видимому, считал профанацией идей футуризма. Он заключал, что целью его статьи была защита «от маргарина в футуризме». «Бурлюк, имя которого упоминается на нескольких языках, кажется авторитетом, – считал аноним. – Ткнёт в Бодаревского, во всю академию, скажет: «Футуризм», – поверят. Осторожно!» (Николай Бодаревский – передвижник, портретист. – Авт.) А сам Давид Бурлюк, по-видимому, на эти уколы реагировал философски. И продавал картины, как чеки.

Ещё одну, ранее неизвестную, страницу в иркутских гастролях Бурлюка позволил открыть Омский областной музей изобразительных искусств имени М.А. Врубеля. В декабре прошлого года в Омске была открыта выставка «Давид Бурлюк: большое сибирское турне, или Прощальный мастер-класс футуриста». И на ней была обнародована афиша «Вечера-грандиозара», который проходил в Черемхове. Афиша эта из собрания Марии Никифоровны Бурлюк, супруги футуриста. Из неё можно узнать, что вечер в Черемхове состоялся 24 мая. И увидеть пусть и не полный список художников, которые точно представляли свои картины в Иркутской губернии (были ли все они лично в Иркутске и Черемхове, трудно сказать. – Авт.). Это Дмитрий Архангельский, Василий Каменский, Пётр Староносов, Яков Бородин, Д. Мощевитин, Л. Еленевская и сам Давид Бурлюк. В Иркутске выставлялся Евгений Спасский, его картина наряду с «Портретом моего дяди» Бурлюка и работами Антона Сорокина (в том числе и совместными с Бурлюком) есть в собрании Иркутского областного художественного музея.

Безусловно, это не вся газетная информация, которая могла бы быть собрана по теме пребывания Давида Бурлюка в Иркутске. В газетных подборках существуют лакуны как раз в дни визита в Иркутск знаменитого футуриста, и по мере их заполнения картина будет пополняться и пополняться.